Пабло сидел на кровати, весь в холодном поту, голова раскалывалась от боли. Он встал и, стараясь не думать о приснившемся кошмаре, пошел в свой совмещенный санузел. Паша включил свет и посмотрел в зеркало. На лбу красным сургучом горела адская печать — череп с костями, «фига себе». Паше немедленно захотелось отлить, он сунул руку в трусы, но ничего там не нашел. Снова залившись холодным потом, Пабло, пересилив страх, заглянул в трусы. «Пидометр» висел на месте. Просто рука не узнала его, такого чужого и бесчувственного. Паша понял, что пришла беда, сел на край ванны и горько заплакал. Потом взял себя в руки, прекратил реветь, встал под холодный душ и стоял под ледяными струями, пока все тело не заледенело и не онемело, как мертвый орган между ног. Выйдя из-под душа, Пабло залепил пластырем крест-накрест шишку на лбу и, пытаясь ни о чем не думать, вернулся к кровати. «Нужно просто заснуть. А когда я проснусь, все будет нормально», — успокоил он себя. Но не тут-то было. На будильнике высвечивались семь часов утра, за окном расцветало тихое летнее утро. У соседей сверху лаяла собака, стараясь обратить внимание хозяев на свои туалетные проблемы. Во дворе урчал заводящийся «жигуль». Мир просыпался, обычен, реален и прост. Противный скрежещущий шорох привлек внимание Паши. Он посмотрел на потолок. Там, словно гекконы, держась за побелку всеми четырьмя растопыренными конечностями, копошились с десяток бледно-голубых зомби из проклятого сна. Вывернув на сто восемьдесят градусов тонкие шейки и свесив с потолка рваные челки, они плотоядно разглядывали Пабло, облизывая жирными проколотыми языками острые пики зубов, и ждали, пока их жертва заснет. Пабло молнией вскочил с кровати, наступив на высунувшуюся из-под нее руку с черным обгрызенном лаком на ногтях. Рывком схватил со спинки стула спортивные штаны и метнулся к окну, на лету умудрившись натянуть треники. Рванув на себя оконную раму, он ловко выбросил со второго этажа хрущобы свое спортивное тело и без проблем приземлился на мягком газоне. Не останавливаясь ни на секунду, Пабло бросился бежать прямиком в отделение милиции, которое было в двух кварталах от дома, затылком чувствуя, как за ним, не торопясь, но и не отставая, бегут голые голодные страшные существа.

— Врете, пидоры, не взять вам меня! Паша бежал легко — сказывались тренировки — и вскоре пулей ворвался в отделение. Дежурный лейтенант Петров проснулся и, отвалив могучую челюсть, уставился на полуголого крепыша, мячом влетевшего в дверь и сразу заблокировавшего ее всем своим телом.

— Ты что, офуел? — заорал Петров.

— Пидоры идут. Зомби-пидоры! Они нас всех сожрут! Запирай дверь, зови подкрепление. Объявляй тревогу по городу. Эмо-кидоры уже здесь.

— Белочку поймал? — выдохнул Петров. — Я тебе сейчас покажу кидоров, мать твою!

— Скорее! — взмолился Пабло. По дверям с той стороны противно заскребли острыми ногтями. — Скорее подмогу!

В обезьяннике проснулся и засуетился недовольный шумом синий бомж.

— Сейчас, сейчас, — сказал Петров. — Сейчас.

Он и правда вызвал подмогу. Но почему-то подбежавшие к Паше милиционеры стали отрывать его от двери, крутить руки и бить по почкам дубинками. Заломать Пашу было непросто даже вчетвером, он боролся до последнего, хрипел, выворачивался и кусался. С одного из сержантов слетела фуражка, и Паша в ужасе увидел выпавшую из-под нее засаленную челку. Тут же огромная ладонь с черными ободками грязи под ногтями вцепилась ему в лицо.

— Ага, — закричал Паша, — вы уже здесь! Ментовку захватили!

Четыре могучих милицейских тела наконец-то справились с буйным крепышом, заломили ему руки за спину, уронили на пол и теперь пытались надеть наручники.