— Поменяй грим на более легкий и не такой театральный, — торопливо проговорил Арсений. Пусть они выглядят более жизненно. Этакие, знаешь, парень и девушка из соседнего двора. У нас есть еще с полчаса. А я сейчас что-нибудь подберу из одежды. Айда за мной!

Кирилл улыбнулся, но промолчал. Арсений скрылся за ширмой в углу студии. Там было что-то типа гардеробной. Они переоделись в то, что подобрал Арсений. Дима быстро подправил грим. На Марике была клетчатая черно-розовая юбочка и полосатый обтягивающий джемпер. На Кирилле его узкие черные джинсы и трикотажная светло-серая в мелкий розовый горошек кофточка с капюшоном. Арсений на этот раз не стал режиссировать съемку, а предложил им делать все, что они хотят. Он бегал с фотоаппаратом вокруг них и без конца снимал. Но потом он так увлекся, что снова переодел их и начал командовать, как встать, какие позы принять, какие выражения лиц ему нужны.

— Назову эту серию «эмо-лав», — довольно сказал он, когда закончил. — Все, мои дорогие! Всем спасибо!

— Наконец-то! — обрадованно закричала Настя. — Ну, просто замучил!

— Не радуйся! — ответил он. — Сейчас поедем в одно место. Пора подумать и о твоей душе, — добавил он и загадочно улыбнулся. — Кирилл, Марика, — обратился он, — хотелось бы, чтобы и вы к нам присоединились. Вдруг в голову придут идеи, понадобится ваш типаж? Но заранее прошу прощения, — добавил он странную фразу.

— А поесть? — возмутилась Настя.

— Потом, а то опаздываем, — отмахнулся он. — К тому же, думаю, что у тебя аппетит надолго пропадет, — добавил он и усмехнулся.

— Это почему еще? — удивилась она.

— Увидишь! — ответил Арсений и направился к выходу из студии.

Через час они вышли из машины в каком-то запушенном на вид дворе и в недоумении огляделись.

— Бог мой! — возмутилась Настя. — Куда ты нас завез? Это же просто трущобы из романов Достоевского!

— Тихо! — оборвал ее Арсений. — Советую помалкивать, а то проект мне сорвешь. Пошли!

Он пересек двор, ребята шли рядом. Обогнув обветшавшее донельзя, но, судя по всему, жилое трехэтажное здание, они оказались возле такого же, но уже выселенного, с выбитыми стеклами. Арсений решительно направился к ободранному дверному проему подъезда, над которым нависала часть ржавого козырька, и вошел внутрь. Затхлый запах сырости и какой-то вони ударил им в нос. Настя остановилась.

— Папа, что это такое? — испуганно спросила она. — Куда ты нас тащишь? Я не пойду!

— Пойдешь! — угрожающе сказал Арсений. А потом я посмотрю, как скоро ты начнешь нюхать кокс или курить травку.

Он схватил ее за руку и повел внутрь. На площадке первого этажа свернул в левую квартиру. Двери там, как и везде, отсутствовали. Миновав крохотный заваленный мусором коридор, они очутились в квадратной комнате с двумя окнами. И замерли от ужаса. На полу лежали люди. Они были в таком ужасающем физическом состоянии, что трудно было даже определить их возраст.

— Это, конечно, не гашиш или дорогой кокс, — тихо сказал Арсений и поднял с груди фотоаппарат, — а героин, амфетамин и прочая дрянь, но результат нагляден. И суть наркоты одна! И я хочу, чтобы такие недоумки, как моя дочь, это увидели и содрогнулись.

И он начал снимать. Лежащие не обратили на это внимания. Они все находились в прострации. И их вид был настолько ужасен, что Марика вначале даже зажмурилась. У стены, привалившись спиной, лежала женщина трудноопределимого возраста.