Кожа дряблая от облучения, и по затылку особенно видно, как стар этот человек. На вид ему лет восемьдесят, от роду – шестьдесят. Состарили его радиация и чудовищно напряженная работа на первых таежных объектах. Палин знает, что в активе у Мошкина двести пятьдесят официально зарегистрированных рентген…

Его голова возвышается над всеми присутствующими. Он смотрит на полукружие пульта и мельтешащих операторов ровно, без тени оживления на лице, почти равнодушно. Собственно, его роль здесь скоро будет сыграна. Тянуть в эксплуатацию такой объект с его здоровьем – дело смертельное. И без того мало осталось… И все же, вместе с тем он испытывал и удовлетворение. Он нес нагрузку сообразно оставшимся силам. А их хватило лишь на то, чтобы подобрать сильных, честолюбивых и подобострастных заместителей‑работяг, главного инженера… И в целом, весьма в целом, контролировать ход дел…

Он посмотрел на Алимова, который стоял рядом и был весь как на пружинах, готовый, чувствовалось, ринуться и, отстранив операторов, сам схватиться за ключи управления…

Заместитель начальника смены АЭС Сошников. Он в центре. У него в оперативном управлении контур многократной принудительной циркуляции с восемью мощными насосами, промежуточный контур охлаждения, байпасная очистка теплоносителя (частичный отбор воды из реактора на очистку от активности с возвратом назад) и барабан‑сепараторы, в которых происходит отделение пара от воды. Но сейчас он контролирует и правый пульт, на котором «висит» весь машинный зал с двумя турбинами…

Сошников явно нервничает. Уровни в барабан‑сепараторах правой и левой сторон пошли «в раздрай». Левый уровень почти на максимуме, правый – вот‑вот уйдет из поля зрения.

Лицо у Сошникова темно‑малиновое, скуластое, мясистое. Из‑под чепца торчат слипшиеся от пота, редкие пряди…

«У него интеграл сто пятьдесят рентген…» – подумал Палин, глядя, как Сошников метнулся к ключу управления третьим ГЦНом (один из главных циркуляционных насосов, прокачивающих воду через атомную активную зону). Тревожно крикнул:

– Падает давление! Ч‑черт!

В это время где‑то высоко над головой заухали гидроудары. Все задрали головы к потолку, но, кроме перфорированных, низко подвешенных акмиграновых плит, ничего не увидели.

Алимов судорожно нюхал воздух. Весь нетерпение.

– Что произошло, Сошников?!

– Прошу не мешать! – рявкнул тот, усиленно работая ключами управления и приказав старшему инженеру управления реактором снижать мощность.

«Клоц! Клоц! Клоц!» – вторили ключи каждому нажатию руки оператора.

– В чем дело?! Почему снижаете мощность?!

Алимов выскочил за незримую запретную черту, подскочил к Сошникову и дернул его за рукав. Тот неожиданно бросил ключи управления, повернулся к группе стоящих и закричал:

– Кто здесь ведет режим?! Я или главный инженер?! Или, может, директор электростанции?!.. Прошу!.. – он отступил, решительным жестом предлагая главному инженеру Алимову занять свое место.

Мошкин неожиданно громовым басом приказал:

– Всем посторонним покинуть блочный щит! – И сам первый направился к выходу.

В помещении щита, кроме операторов, остались заместитель главного инженера по эксплуатации и заместитель главного по науке.

– Долбает в деаэраторе… – сказал Алимов Мошкину уже в коридоре, беспокойно нюхая воздух.