– В данный момент – майор Гарабедян и подполковник Плетнев.

– Тогда пойдемте к ним. Что делают здесь войска НАТО?

– Товарищ генерал… – Анненковский, казалось, был на грани обморока. – Здесь была очень напряженная обстановка. Никто не знал, что произошло. Что там случилось?

– Хороший вопрос, – усмехнулся Мирский. – Может быть, позже мы это узнаем. Пока что я чувствую себя прекрасно – и Погодин тоже, – и нам нужно в лагерь… в четвертую камеру?

– Да, товарищ генерал.

– Тогда идем. А почему наши люди стоят здесь?

– Ждут вас, товарищ генерал.

– Тогда они возвращаются с нами.

– Есть, товарищ генерал.

В поезде Мирский закрыл глаза и прислонился к стене. «Я мертв, – подумал он. – Я ощущаю, что какие‑то части меня отсутствуют, заменены, провалы заделаны. Это означает, что я теперь новый человек; я был мертв и снова ожил. Новый, но обремененный прежней ответственностью».

Он открыл глаза и посмотрел на Анненковского. Майор разглядывал его со смахивающим на ужас выражением, которое тут же сменилось болезненной улыбкой.

Глава 54

– Давайте подведем итоги, – сказал Лэньер. Они снова собрались в квартире Патриции, чтобы выслушать ее рассказ о бродяге и решить, как себя вести. – Мы гости, но не совсем. Нас охраняют, а это означает, что наше положение несколько напоминает положение пленников.

– Доступ к службе информации ограничен, – подсказала Фарли.

– Мы не можем вернуться обратно, – заметил Хайнеман.

– И – если то, что узнала Патриция, правда – нам предстоит стать знаменитостями, – добавила Ленора Кэрролсон.

– Бродяга не говорил, что кто‑то ожидал возвращения Камня к Земле? – поинтересовался Лэньер.

– Нет, – ответила Патриция. – И я так не думаю. Если я права, они считали, что он будет просто продолжать двигаться в пространстве, будучи слишком маленьким для того, чтобы кто‑то его заметил, и никогда нигде не остановится…

– Так каково будет наше отношение ко всему этому? – спросил Лэньер. – Ларри, Ленора?

– Какая разница, чего мы хотим? Что мы можем сделать? – спросил Хайнеман, разводя руками.

– Подумай, Ларри, – сказала Кэрролсон, кладя руку ему на колено. – Мы знаменитости. Они не могут просто так игнорировать наши желания.

– О, нет! – заявил Хайнеман. – Они могут просто промыть нам мозги. В некоторых из них нет ничего человеческого!

– Они люди, – отрезала Патриция. – То, что они могут выбирать какую форму принять или какими талантами и способностями обладать, не означает, что они не наши потомки.

– О, Господи, – простонал Ларри. – Это выше моего понимания.

– Нет, это не так – если я могу это понять, то и ты сможешь. – Она сжала его колено.

– Если мы выступим единым фронтом, добьемся больших уступок, – сказал Лэньер. – Если мы знаменитости или даже диковины, мы можем как‑то влиять на отношение и к нашим людям на Камне.

– Так чего мы намерены потребовать? – спросила Кэрролсон.

– Прежде всего, мы будем настаивать, чтобы были сняты ограничения на информацию, – предложила Патриция.

– Я своей даже не пользовался, – заметил Хайнеман.

– Мы всеми силами пытались получить разрешение на то, чтобы связаться с Камнем.