Фарли обняла его.

– Я никогда не была в Акапулько, но не думаю, что небо там такого цвета.

– Воркующие голубки, – фыркнула Кэрролсон, укоризненно взглянув на Хайнемана. – Ты никогда ко мне так не относился.

– Я инженер, – заметил Ларри. – Я никого не балую, я просто делаю так, чтобы дела шли как надо.

– Действительно делаешь, – хмыкнула Ленора.

– Господи, послушайте: нам просто весело, – простонал Лэньер.

– Патриции не слишком весело, – сказала Кэрролсон. – Я видела, каким суровым становится ее взгляд, когда она видит вас вдвоем. Думаю, она ревнует, Гарри.

– О, Боже. – Лэньер сел в кресло и уставился на ослепительный пляж, и яркое зелено‑голубое море и четко очерченный горизонт. – Она была загадкой для меня с самого начала.

– Только не для меня. – Все повернулись к Фарли. – По крайней мере, в чем‑то я ее понимаю, – продолжала она. – Я была похожа на нее – не такая умная, но замкнутая. Упрямая. Моя жизнь была убогой, пока мне не исполнилось двадцать пять или двадцать шесть лет и я решила быть более нормальной – во всяком случае, внешне нормальной.

– Завтра ей исполнится двадцать четыре, – пробормотала Кэрролсон.

– У нее день рождения? – спросила Фарли.

Кэрролсон кивнула.

– Я сказала об этом Ольми и объяснила, как празднуют день рождения. Он думает, что это неплохая идея. Видимо, у них нет дней рождения – ведь здесь фактически не бывает биологических рождений. Есть именины, праздники зрелости – в основном, в Аксис Надере. Полагаю, что возраст не значит для них так много, как для нас.

– Так праздник будет?

– Я предложила провести его в узком кругу – мы, Ольми, Рам Кикура. Он согласился.

– Ленора, вы просто чудо, – сказал Лэньер, невольно перенимая тон Джудит Хоффман. Кэрролсон сделала реверанс и прижала указательные пальцы к щекам.

– Нам не просто весело, – пробурчал Хайнеман, глядя на нее. – Мы полные дураки.

Пройдя с полкилометра вдоль пляжа, Патриция увидела впереди Олиганда Толлера. На нем были шорты, открывавшие покрытые светлыми волосами стройные ноги, и кричащей раскраски гавайка.

– Вам нравится? – спросил он, поворачиваясь.

Патриция смутилась, не зная, что сказать.

– И все же, – огорчился Толлер. – Я хотел бы поговорить с вами, если не возражаете.

– Я не уверена…

– Это, возможно, очень важно. Для всех вас.

Она остановилась, слегка наклонив голову и глядя на него, но ничего не ответила.

– Мы можем побродить вместе, – предложил он. – Я бы хотел кое‑что объяснить вам до встречи с президентом – если он сможет найти для нас время.

– Что ж, давайте поговорим.

Патриция прошла мимо, Толлер большими шагами догнал ее.

– Мы не враги вам, Патриция, – убеждал он. – Что бы там ни говорил Ольми…

– Ольми ни о ком не говорил ничего плохого, – сказала Патриция. – Просто это мои личные проблемы. Мы… я в эти дни была не слишком счастлива, что вполне естественно.

– Полностью согласен. – Адвокат шел рядом с ней. Никто из купальщиков, казалось, не находил ничего необычного в том, что адвокат президента и женщина из отстоящего на века от их времени прошлого гуляют вместе. На них просто никто не обращал внимания. – Я нахожу здешний курорт великолепным – я часто приезжаю сюда.