– Им может это удаться?

Герхардт поднял руку.

– Вы согласны со мной по поводу того, что нам угрожает, Гарри? И вы позволите мне арестовать этого ублюдка?

Такахаси, вероятно, уже сослужил свою службу.

– Да, – сказал Лэньер. – Отправьте его с Камня как можно скорее. Пусть Госдепартамент займется им, как только он окажется на Флориде.

– Вы допустите нас в библиотеки? – спросил Герхардт.

– Нет. Они закрыты. Я скажу вам все, что вам следует знать.

– Тогда я отвечу на ваш вопрос, – сказал Киршнер. – Русские могут добиться успеха. Они могут победить нас. Если они бросят на это все свои силы, мы реально не сможем остановить их от проникновения через скважину.

– Конечно, – сказал Лэньер. На этом заканчивались все сомнения в отношении русских.

– С вами хорошо говорить, Гарри, – резко сказал Герхардт. – Теперь займемся делом и уберем этих сукиных детей с Камня.

– Только Такахаси. Не трогайте русскую команду.

– Господи, нет, – сказал Герхардт. – Мы не сделаем этого, пока не станет слишком поздно.

Глава 21

Внутри тяжелого транспортного корабля командир батальона полковник Павел Мирский прислушивался к действиям техников Третьей орбитальной платформы, заправлявших баки, расположенные вокруг тесного кормового отсека и под ним, готовясь к следующему этапу их полета.

Мирский научился наслаждаться невесомостью; она напоминала ему затяжные прыжки с парашютом. Он провел столько времени, падая с самолетов (и плавая внутри падающих самолетов) в Монголии и в окрестностях Тюратама – и испытав подлинную невесомость во время тренировок на орбите – что отсутствие веса казалось почти естественным.

О многих из его людей нельзя было сказать того же. Треть из них испытывала отчаянные приступы космической болезни. Три узких, душных отсека, расположенных друг над другом вдоль центральной линии транспортника, не были рассчитаны на комфортные условия. Оранжевые переборки и темно‑зеленая стеганая обшивка, покрывавшая большую часть поверхностей, не позволяли чувствовать себя в безопасности.

Команда уже провела в этих условиях двадцать часов. За это время они подверглись стрессу стартовых перегрузок, а теперь невесомости. Лекарства от космической болезни, как выяснилось, давно уже пережили свой срок – фармацевтические реликты в пластиковых бутылочках.

Мирский воспринял это без особого удивления и попытался поддержать своих людей – настолько, насколько это было возможно.

– Что ты сейчас думаешь об истории, а, Виктор? – спросил он своего заместителя, майора Виктора Гарабедяна.

– К черту историю, – сказал Гарабедян, безразлично махнув рукой. – Лучше пристрели меня, и покончим с этим.

– Все будет в порядке.

– К черту порядок.

– Выпей воды. Да, и можешь тоже послать ее к черту, если хочешь.

Они висели в своих гамаках в переднем отсеке, окруженные запахами болезни и напряжения и звуками, исходившими от людей, старавшихся спокойно лежать в своих гамаках – некоторые ели упакованную в тюбики пищу, большинство же были не в состоянии.

Они стартовали с поверхности Индийского океана, над южной оконечностью хребта Карпентера, и теперь заправлялись на околоземной орбитальной платформе. Они были четвертым из семи транспортников, один из которых стартовал с Луны. Семь кораблей носили кодовые имена «Зил», «Чайка», «Жигули», «Волга», «Роллс‑Ройс», «Шеви» и «Кадиллак».