– Третий пошёл! – И беззвучно пропадает в ночи пулемётчик.

Лишь только девчонка-снайпер испуганно пискнула:

– Мамочка! – когда пришла её очередь совершать прыжок.

Последним сиганул сам прапорщик, а потом лейтенант Пономарь втянул в самолёт обрывки вытяжных фалов, рывком за шнур захлопнул дверь и окликнул пилота:

– Доложите обстановку!

– Иду по ориентирам, подлётное время три минуты! – отчитался тот.

Лейтенант сделал глубокий вдох и велел приготовиться к десантированию, а только пилот сообщил о выходе на позицию, и морозом по коже прозвучала команда:

– Первый пошёл!

Когда настал мой черёд, я на негнущихся ногах шагнул из кабины, рванул вытяжное кольцо и ухнул вниз, понёсся в кромешном мраке прямиком к земле. Начало болтать и мотать, пришлось раскорячится подобно морской звезде, а потом фал вытянул купол из ранца и с лёгким рывком оборвался, ну а второй раз меня тряхнуло уже куда сильнее – это раскрылся парашют.

Падение обернулось плавным снижением, появилось время осмотреться. Луны на небосводе не было, лишь перемигивались звёзды, да едва-едва проглядывали в темноте два белых пятна. Ещё заметил чёрную полосу реки, а местом нашей высадки, насколько удалось разглядеть, была выбрана лысая верхушка не слишком крутого холма. И всё бы ничего, но мало-помалу меня сносило от неё в сторону прямиком на кроны деревьев.

Я ухватился за две стропы и принялся тянуть за них, но и так приземлился на самом краю свободного от деревьев пространства, да ещё не сумел сразу погасить купол, и меня утянуло в кусты. Лицо прикрыл руками, и обошлось без царапин, но, пока высвобождал парашют, весь изматерился.

Лейтенант провёл перекличку – вся группа оказалась в сборе. Мы запрятали свёрнутые купола в кустарнике, закидали их наломанными ветками и начали спускаться с пригорка. Подошвы то и дело проскальзывали на каменных осыпях, где-то приходилось сползать с валунов, где-то – хвататься за деревья. Но спустились, зашагали в кромешном мраке через ночной лес. Мне как городскому жителю стало откровенно не по себе; так и казалось, что кто-то пялится из темноты – и хорошо если зверьё, а ну как диверсанты? И филин это ухнул или кто-то условный сигнал приготовится к стрельбе подаёт?

Так морозом по коже и продрало…

Дорогу выбирал лейтенант, мы просто шли за ним, и двигаться в заданном темпе было весьма и весьма непросто. То споткнёшься, то сучок будто нарочно в лицо нацелится или просто валежник под ногой хрустнет, и сердце в бешеном стуке так и заходится. Ещё и шумлю больше остальных, а на пулемёт списать собственную неуклюжесть не получается – все нагружены, всем тяжело.

Вот что значит – не обучен по лесу ходить!

Время от времени Пономарь сверялся с компасом, а примерно через час разрешил сделать пятиминутный привал, потом секунда-в-секунду велел подниматься и двигаться дальше. На точку мы вышли уже далеко за полночь. Сначала какое-то время просто поднимались в горку, а потом послышался плеск быстрой воды на камнях, мы прошли ещё полсотни метров и очутились на краю широкой и глубокой расщелины, по дну которой нёсся бурный поток.

– Почти на месте, – приободрил нас лейтенант и двинулся вниз по течению.

Русло понемногу расширялось, противоположный берег быстро понижался, наш тоже какое-то время шёл под уклон, но после протянувшейся к воде каменистой осыпи, длинной и пологой, вновь начался подъём. Мы взобрались на не слишком крутой пригорок и обнаружили, что чуть дальше речушка вырывается из скального ложа и сильно разливается, превращаясь в широченную заводь, заболоченную по берегам.

Лейтенант оставил егеря и снайпера наблюдать за бродом, а меня с Лизаветой Хорь повёл дальше. Сначала пришлось спуститься в небольшой распадок, затем взобрались на соседнюю высоту с куда более крутыми склонами – со стороны реки она и вовсе обрывалась едва ли не отвесно.