Но минуло пять минут, затем десять, а в зоне видимости так никто и не показался. Тишина и спокойствие. Разве что сверчки надрываются и в заводи под скалой рыба плещется, но и только.

– Могло показаться, – шепнул я.

– Мы не согласовали сигнал отбоя, – едва слышно произнесла Лизавета в ответ, и в тот же миг от противоположного берега отделилось тёмное пятно. Оно двинулось через реку в самом подходящем для переправы месте, а следом заскользило ещё одно, затем – сразу два.

Как они из леса выбрались, и не заметил даже, а вот на фоне реки все как на ладони!

Лизавета стиснула моё плечо, и я кивнул, тихонько шепнув при этом:

– Вижу!

– Не стреляй!

– Помню, – сказал я, не сделав попытки повести вслед за тёмными фигурами пулемётным стволом.

Каменную осыпь, по которой им предстоит выбираться из воды, от нас скрывал второй пригорок, да и задача у меня совсем иная. Я принялся сверлить напряжённым взглядом стену деревьев на противоположном берегу, но никаких признаков присутствия там человека заметить не смог. Лес и лес.

А четыре фигуры, тем временем, пересекли реку и скрылись из виду, будто их и не было вовсе. Я тихонько выпустил из лёгких воздух и вжал приклад пулемёта в плечо. Время тянулось мучительно медленно – ждал, ждал и ждал грохота взрывов, а вместо них – одно лишь стрекотание сверчков. Невольно начало закрадываться подозрение, что диверсанты обошли все ловушки и уже подбираются к нашим позициям, но нет – мигнул какой-то зелёный отсвет, и тотчас из-под деревьев на противоположном берегу выдвинулась вторая группа нарушителей.

Сначала показалось, будто они тащат подвешенный к жердям охотничий трофей – какую-то крупную тушу, наверное, кабана, – но вскоре различил прямые углы и понял, что это ящик. К нам пожаловали вовсе не браконьеры.

Один человек шёл впереди и палкой промерял брод, ещё двое замыкали процессию с оружием в руках, ящик волокли сразу четверо. Итого одиннадцать против нас пятерых! И это как минимум!

На миг сделалось не по себе, но лишь на миг. Просто дальше одновременно хлопнула пара выстрелов: первый – суше и резче, второй – мощнее и раскатистей.

Двое носильщиков рухнули, ящик скрылся под водой, и сразу на берегу рванула граната, а после и вовсе начался форменный бедлам. Застучали от воды ответные очереди, расцвели в темноте дульные вспышки, у каменной осыпи грохнуло ещё и ещё, после начала часто-часто, практически в режиме пулемёта хлопать ещё одна винтовка с нашей стороны.

Противник понёс новые потери – к двум убитым присоединился ещё один, да забарахтался снесённый течением подранок. Меня так и подмывало пододвинуться поближе к краю обрыва и пройтись длинной очередью по броду, даже не знаю, как сумел сдержаться; может, и сдвинулся бы вперёд, не удержи вцепившаяся в руку Лизавета.

Но не двинулся, и когда с противоположного берега ударили сразу два пулемёта, а миг спустя им начали вторить винтовки, я оказался к этому целиком и полностью готов. Набрал в лёгкие побольше воздуха, дёрнул ручку взвода и утопил спусковой крючок. Пулемёт забился, принялся лягать прикладом в плечо, со звоном стали рикошетить от гранита и разлетаться в разные стороны стреляные гильзы. С моей позиции были прекрасно различимы дульные вспышки под деревьями на противоположном берегу реки, выискивать противника не возникло нужды. Для начала я длинной очередью прошёлся по всей опушке, затем уже куда более расчётливо и точно начал бить, ориентируясь на редкие росчерки своих трассеров, по левому из пулемётов. Размеренно и точно – это мне так показалось; на деле патроны кончились в один миг.