– Это сложнее, – предупредила она, проворачивая что-то нематериальное внутри меня не иглой, а усилием воли, – и не сильно эффективней, если сравнивать голые джоули, но риск спазмов с этой вариацией куда ниже. С твоим анамнезом подобного шока лучше избегать. Эта уязвимость – твоё слабое место.

«Это чьё угодно слабое место», – едва не сорвался с языка остроумный ответ, но вовремя опомнился и промолчал. Это мои, а не кого угодно энергетические каналы сейчас пытаются собрать в единое целое. Это меня, а не кого угодно утыкали иголками. И проблемы с фокусировкой и стабильностью тоже не чьи-то, а исключительно мои.

Но – ерунда. Всё решаемо. Справлюсь!

В конце концов, превратили в поджаренный фарш отнюдь не мои внутренности. Нет, это сделал я. Я остался жив, а кто-то – нет. Это дорогого стоит.

После терапии я с превеликим удовольствием смолотил двойную порцию и вернулся в общежитие всецело довольный жизнью. Вова валялся на кровати в трико и майке и негромко посапывал, на груди его лежал раскрытый журнал «Физкультура и спорт»; сон сморил моего соседа за чтением статьи о республиканском футбольном первенстве.

Я усмехнулся и будить его пока что повременил, взял с кровати брошенные туда ещё позавчера штаны, встряхнул, расправил и сразу вспомнил о заточке. Точнее – о своём желании избавиться от этой корявой поделки, вот и сунул руку в боковой карман. Тот оказался пуст – за исключением проткнутой расплющенным остриём гвоздя дырочки там не оказалось решительно ничего.

Но выпасть заточка точно не могла, отверстие было для этого слишком мало, и я проверил другой карман, затем перетряхнул одеяло и – ничего не нашёл.

Невесть с чего сделалось не по себе. Я всегда таскал заточку в кармане и попросту не мог забыть её в расположении мотоциклетного взвода. Точно оставил в кармане, не подумав в суете срочных сборов прихватить с собой, и вот – она пропала.

Что за ерунда?!

Первой мыслью было растолкать соседа, но опомнился, будить его не стал. Вот кому нет никакого дела до моих вещей, так это Вове.

Но тогда – кто? Кто пошарил по карманам? Кто взял заточку и зачем?

Неужто устроил негласный обыск дознаватель Друза? Но если так, на кой чёрт ему понадобилась эта железяка? Я ведь не бил ею Казимира! На ней не могло остаться никаких следов! Если только… Проклятье! Если только обмотку не обрызгало кровью, когда та хлынула из рта Мышека!

У меня голова кругом пошла, даже на койку опустился. Стиснул ладонями виски, постарался успокоиться и хорошенько всё обдумать.

Пусть так! Пусть так! На шнуре кровь Казимира, заточка у дознавателя.

И чем мне это грозит? Мало ли чья там может быть кровь? Хотя бы даже и моя?

И даже совпадение группы на косвенную улику не потянет. Разве что она совсем уж редкая, например, четвёртая с отрицательным резусом. Могло такое быть?

Я вскочил и едва совладал с паникой, заставил себя задышать размеренно и ровно. У меня не было никаких идей, как поступить и что предпринять, а значит, следовало обратиться за помощью к тому, кто сможет дать дельный совет. Пусть поднимут на смех и обзовут дураком, зато спать буду спокойно.

И потом – а ну как опасения отнюдь не беспочвенны?

Я вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь, немного поколебался и покинул общежитие через чёрный ход. И так же по задней лестнице поднялся на второй этаж дома, в котором проживали медики.

Ибо – конспирация! Ещё только не хватало кому-нибудь из местных обитателей на глаза попасться!

Впрочем, объяснение на этот случай я заготовил заранее. Если припрёт, об Ольге, конечно же, умолчу, скажу, что пришёл пригласить на танцы Валентину. А почему нет? Она барышня видная, в такое точно поверят. Наверняка и до меня к ней молодые люди с подобными намерениями захаживали.