Консультант резко дёрнул рукой, словно притягивал к себе за незримую верёвку всаженный в жертву гарпун – нематериальный, но от этого ничуть не менее убийственный. Почудилось некое воздействие, а миг спустя лихорадочно пульсировавший внутри дознавателя сгусток энергии потерял стабильность, и та не выплеснулась даже, а вырвалась вся разом – и не сама по себе, но вместе с кожей, мясом и рёбрами. Левая сторона грудной клетки Олега Друзы взорвалась, из него ударил ярчайший луч сверхсилы, разметал брусчатку, вспахал дорогу, шибанул по многострадальному особняку и развалил его надвое, унесся куда-то дальше, подобно направленному взрыву чудовищной мощности пройдя через весь квартал.

Обезображенное тело дознавателя миг простояло, а затем качнулось вперёд и с мерзким шлепком распласталось на камнях. Крови, на удивление, не было. Хотя – какая там кровь, когда половина тела обуглена…

«Вот это мы зажгли, – мелькнула в голове дурацкая мыслишка, пока сдирал с себя тлевшую сразу в нескольких местах гимнастёрку. – Вот это зажгли…»

Энергетический фон колыхнулся, и колючая волна статического электричества не просто продрала наждаком, но вполне ощутимо ударила и опрокинула на спину. Альберт Павлович тоже не устоял на ногах и рухнул на колени, упёрся ладонями во вздыбленную мостовую.

– Твою ж налево… – хрипло выдохнул он, сплюнул на мостовую и потребовал: – Давай! Наших вызывай!

Я кое-как поднялся, неловко перешагнул через дымящуюся канаву, оставленную в дороге выбросом сверхсилы, и доковылял до вездехода со смятым капотом. Там первым делом отвалил от рулевого колеса покалеченного шофёра; тот сипел и дышал через раз, но ещё был жив. Помочь я ему ничем не мог, поэтому просто вытянул из крепления ракетницу, направил её вверх и выпустил в небо сгусток красного огня.

Будто и без того на весь Кордон тарарам не устроили, ага…

Глава 5

– Балбес!

Именно так обозвал меня Альберт Павлович, когда мы уложили едва живого водителя на заднее сиденье вездехода, ещё и повторил:

– Ну ты, Петя, и балбес!

– Чего это? – опешил я.

– Слышишь, рация бормочет? Уцелела, значит. Зачем ракету пускал?

Меня так и колотила нервная дрожь, вот и не сдержался, фыркнул.

– А вы позывные знаете? Я – нет. И мы где вообще находимся, а? На какой улице? У какого дома?

Альберт Павлович неопределённо хмыкнул, достал из кармана и разложил нож с длинным узким клинком – натурально танилийский стилет. Им он ловко распорол гимнастёрку шофёра, затем поводил ладонью по его груди и воткнул острие меж рёбер; потекла кровь.

– По крайней мере, теперь не захлебнётся, – пояснил консультант, продолжая придерживать бойца, потом спросил: – Что, Петя, думаешь, будто в самом аду побывал?

– А будто нет?

В ответ послышался негромкий смех.

– Это всего лишь выясняли отношения теоретики пятого и седьмого витков. Практики шестого от квартала и камня на камне не оставили бы. А то и от половины Кордона.

В темноте тут и там мелькали отблески начинающихся пожаров, сильно пахло дымом и озоном, и не хотелось даже думать, сколько людей пострадало от случайных выбросов сверхсилы. Усилием воли выкинул эти мысли из головы и уточнил:

– Вы с седьмого витка, он с пятого?

– Именно так, – подтвердил Альберт Павлович и передёрнул плечами. – Не сумел продавить его сразу. Должен был, но не смог, – с горечью добавил он. – Ну а дальше всё в продолжительность резонанса упёрлось. Двадцать две секунды разницы – это немало.