– Объект похищен! Это уже точно! Понимаешь, что это значит? Понимаешь, я тебя спрашиваю?!

– Ты говорил о надёжной охране!

– Охрану усыпили неизвестным газом, никто даже тревогу поднять не успел! Проклятье! Как ты можешь быть таким спокойным?! Нас обыграли! Провели как детей!

Альберт Павлович только фыркнул.

– Вовсе нет, всё обстоит с точностью до наоборот. Вне Эпицентра объект никакой опасности не представляет, а трасса уже перекрыта. Этот налёт – жест отчаяния. Дело близится к развязке.

Но капитан Городец такого мнения не разделил.

– Больше похоже на хорошо спланированную акцию. А значит, надо исходить из того, что объект уже вывезен или в будет ближайшее время вывезен за пределы оцепления и злоумышленники располагают возможностью доставить его в Эпицентр!

Тут я и припомнил слова дознавателя, сказал, сам не зная, имеет ли это какое-нибудь значение или нет:

– Друза требовал отвезти его на лётное поле.

Альберт Павлович присвистнул и враз растерял всю свою показную беспечность. Капитан Городец отнёсся к моему заявлению ничуть не менее серьёзно и приказал водителю:

– На лётное поле!

После он принялся вызывать по рации аэродром и долго с кем-то объяснялся, требуя запретить все вылеты, а по нарушителям открывать огонь на поражение. Но тут нашла коса на камень – диспетчер поставил под сомнение полномочия капитана отдавать подобного рода приказы, и тому пришлось связываться с комендатурой. Какое-то время ушло на объяснения и согласования, а потом Георгий Иванович в сердцах выругался и принялся требовать поднять истребители, привести в полную боевую готовность зенитные установки и направить на перехват находящиеся в районе Эпицентра дирижабли.

– Запросите координаты у радиолокационной станции! Санкционирую огонь на поражение! Задействуйте грузовики с пулемётными установками, вызывайте егерей! – Он отключился и с шумом перевёл дух, затем пояснил консультанту: – Десять минут назад в воздух поднялся самолёт, цель вылета: отработка ночной высадки десанта на территории Эпицентра. Диспетчер связался с пилотом и приказал немедленно вернуться, тот сослался на плохую слышимость из-за помех и больше на связь не выходил. Теперь вся надежда на то, что истребители успеют их нагнать.

Вездеход вдруг резко затормозил, и я едва не слетел с сиденья. Дело оказалось в выставленном на перекрёстке пикете, капитан назвал верный отзыв, и автомобиль вновь рыкнул мотором, ускоряясь.

– А что за самолёт? – спросил я, поражённый неожиданной догадкой.

– Какой-то небольшой, – неопределённо ответил Городец. – Рассчитан на десять десантников, но в сегодняшнем полётном плане значится только четыре пассажира. Сейчас выясняют, кто именно улетел.

– Этот самолёт может даже на дорогу сесть, – подсказал я. – Лётное поле ему без надобности.

Альберт Павлович даже ладонью себя по колену хватил.

– Вот оно! – охнул он. – Согласовывали ночной вылет, подхватывали оператора и медика, а потом садились на Западный луч уже непосредственно в Эпицентре!

– Выходит, что так, – кивнул Городец. – А что с радаров пропадали, так технология ещё толком не отработана, да и кто бы там за ними постоянно следил? Пропали и пропали, главное – в условленное время на связь вышли и зону ответственности поста наблюдения покинули. И на виду ведь всё было, а проглядели!

– Не проглядели, не искали просто, – ворчливо заметил Альберт Павлович. – Сочли Касатика мошенником и забыли!

Капитан Городец раздражённо заворчал, и я поспешил выдвинуть ещё одно предположение:

– Скажите, а фамилия пилота случайно не Хмурый?

– Хмурый, – подтвердил Георгий Иванович.