Католический король, как и все государи, оплачивал свои расходы со дня на день и должен был перемещать значительные суммы в Европе.

С годами генуэзские купцы оказались захвачены этим все расширявшимся делом. Доходы, но также и затраты Католического короля (а следовательно, и прибыли генуэзцев) непрестанно возрастали.

Займы предоставлялись королю обычно из десяти процентов, но, как утверждали сами генуэзцы, бывали и затраты, и неудачи, и задержки с возмещением. Тем не менее, если верить секретарям, служившим Католическому королю, заимодавцы зарабатывали до 30%.

Учитывая громадность сумм авансированных купцами (которые опять-таки далеко превосходили их собственный капитал), доходы в любом случае были огромны, даже если общая норма прибыли была скромной.

Наконец, серебро Испании было лишь одним из потоков среди других потоков, которые он вызывал или влек за собой. Галеры, груженые ящиками реалов или слитками серебра и приходившие в Геную в сказочном количестве, начиная с 70-х годов XVI века, были бесспорным орудием господства. Они делали из Генуи распорядителя всего богатства Европы, хотя в действительности богатством генуэзцев, как подчеркивает Фернан Бродель, были не золото, не серебро, а возможность мобилизовать кредит,

«УХОД ГЕНУИ»

Однако в 1630 году в результате подписанного между англичанами и испанцами мира испанское серебро обретает посредников в лице тех же англичан, а позднее голландцев. Бродель назвал это время «временем ухода Генуи».

Но уход этот не был окончательным. Некоторым держателям ценных бумаг удалось спасти часть своих капиталов, к тому же Генуя оказалась подключенной к потокам американского серебра через Севилью и Кадис. Кроме того, Генуя экспортировала производимые ею изделия, она старалась приспособить свое производство к спросу кадисского и лиссабонского рынков, чтобы добраться к золоту и серебру.

Еще в 1786 году Испания импортировала много генуэзских тканей, «и имеются даже особые изделия на испанский вкус; к примеру, большие штуки шелка... усеянного мелкими цветами... и густо расшитого с одного конца большими полувыпуклыми цветами... Сии ткани предназначены для праздничных платьев; есть среди них великолепные и весьма дорогие».

Также значительная часть продукции бумажных фабрик, расположенных около Генуи, «предназначается для Индий (т.е. американских колоний), где ее используют как курительный табак». Политика генуэзских купцов предстает разнообразной, прерывистой, но гибкой, способной приспосабливаться, как всякая уважающая себя капиталистическая политика.

Генуэзские финансисты не оставались без работы. С XVII века генуэзцы стали вкладывать капиталы в венецианские фондовые ценности. Примерно тогда же они вытеснили флорентийских банкиров из Рима. В конце XVII века генуэзцы начинают помещать капиталы во Франции, в XVIII в их инвестиции распространились на Австрию, Баварию, Швецию, австрийскую Ломбардию, на такие города как Лион, Турин, Седан.

«Промышленность» займов заняла место в повседневной жизни Генуи. «В прошлую пятницу, — записывал в 1743 году один французский агент, — в Милан (который в то время принадлежал австрийцам) отправили на нескольких колясках с доброю охраной 450 тыс. флоринов, кои частные лица сего города ссудили королеве Венгерской (Марии-Терезии) под залог драгоценностей, о каковых уже была речь».

Объем капиталов, помещенных за границей, постепенно возрастал, как если бы старинная машина воспользовалась для ускорения своего движения скоростью XVIII века.

Доход генуэзских заимодавцев в 1785 году равнялся более чем половине приближенно подсчитанного валового дохода Генуи.

Итальянские просветители выдвинулись во второй половине XVIII века. Носителями буржуазно-просветительского движения были писатели, юристы, ученые, учителя, политические деятели — преимущественно выходцы из рядов буржуазии и дворянства.