|
Я тебе обещаю. Не надо делать жизнь сложнее, чем она есть, подумал он, мрачнея от собственной решимости, потому что все равно ничего хорошего не получится. Пусть там счастлива, там она все понимает. А здесь? Здесь я сам не все всегда понимаю. Здесь тоскливо, скучно и печально, а еще – опасно. От этого решения он сделался еще мрачнее. – Все равно страшно, и тятя пропал… – Да здесь он! – радостно закричал Базлов, ухватившись за ручку ворот. – Здесь! Куда ему деться?! – Что ж ты кричишь на всю вселенную? – с возмущение обернулся Костя. Но ворота, словно живые, сами дернулись – раз-два, поддались со скрипом. Костя потянул левую створку. Базлов – правую. Верка рванулась: – Тятя!.. Пьяный Гнездилов заорал в тот последний момент, который отделяет живых от мертвых: – Засада! Костя, который мало что мог различить из-за створки, все понял. Экзокомбез «титан» за мгновение до этого опустил шлем, и на его поверхности Костя увидел тени «протеиновых матриксов», затаившихся в глубине башни. – Куда?.. Куда?.. – успел он воскликнуть вслед Верке и, схватив ее в последний момент за подол сарафана, дернул что есть силы. Дуська истерично мяукнула. Верка своевременно улетела в кусты. Что произошло затем, как-то вывалилось из его памяти. Остались только фрагменты событий, которые он потом собирал по кусочкам, складывал один к другому, как пазлы, и наконец у него получилась более-менее целостная картина. Базлов! Он первым потерял ориентацию. Эх майор, майор… Но у Базлова был пистолет и какой-никакой опыт Зоны, недаром же мы болтались в ней все это время, с горечью думал Костя, пытаясь оправдаться хотя бы в собственных глазах. А я ведь на него полагался, как на самого себя, я же не думал, что он так глупо побежит навстречу смерти! Не похоже это было на него. Верка! Верку он, считай, вырвал из когтей гребнистых «песиголовцев», то бишь «протеиновых матриксов». Серега Гнездилов! А вот его спасти не успел! Но Сереге, собственно, помощь и не понадобилась, потому что, оказалось, гипноз на пьяных не действует. Везет пьяницам и дуракам, думал Костя после всех перипетий, когда они втроем, не считая кошки, обсуждали события. Остался только он сам. Шлем-самосборка на расстоянии пистолетного выстрела оказался почти что недейственен. Не оберегал он от гипноза. Гипноз проникал под шлем и в мозг. Косте вдруг страшно захотелось обняться с гребнистыми «песиголовцами», побрататься, узнать, чем они живут и дышат и почему ожидают его здесь, в Благовещенской башне. Пусть расскажут! Пусть объяснят этот мир, чтобы не было вопросов. Ведь неспроста они сулили всепонимание?! Неспроста! Ошибся Базлов, а Гнездилов оказался прав. Не в ту башню они попали. Не в ту! Костя послушно, как во сне, шагнул навстречу «песиголовцам», не в силах противостоять их воздействию. В голове не было ни одной мысли. Они же нашептывали: «Иди же сюда… иди же… У нас так хорошо, спокойно и вольготно, с нами не почувствуешь ничего, кроме радости и душевного комфорта. Забудь генерала Берлинского… Забудь Реда Бараско… Забудь свое задание… стань одним из нас – вечным, могучим, счастливым… и ты обретешь вселенскую мудрость… тебе откроются истины, которых ты раньше не понимал… ты сможешь сопоставлять вещи, которые раньше казались тебе несопоставимыми… ты увидишь миры, которых еще никто из землян не видел…» Какая-то часть его засыпающего мозга била во все колокола, но с каждым мгновением все тише и тише, а голоса «песиголовцев», напротив, звучали все громче, и настойчивей, и, главное, роднее. Они уже не уговаривали, не воспитывали, а требовали, и когда Костя готов был окончательно уверовать, что счастье его целиком и полностью зависит от гребнистых «песиголовцев», когда ему осталось сделать последний шаг, чтобы обрести блаженство, «анцитаур» включился на всю мощь. |
