|
Ого! – успел подумать Костя. Но источник опасности исчез так же внезапно, как и появился. «Анцитаур» прошептал: «Отбой…» Костя так ничего и не понял. Вдруг все изменилось, словно сдернули гигантское покрывало, куда-то пропали грязь, лужи, поп, заборы и низенькие церкви, и Костя, который плохо ориентировался в семнадцатом веке, сообразил, что они вернулись назад – в настоящее, и в этом настоящем гнать куда-либо Верку глупо и опасно: все равно или попадет в лапы тех же самых «богомолов», или к выродкам забредет, или, того хуже, прямиком на обеденный стол «жабакам». От одной этой мысли Костю передернуло. Он на мгновение представил, что его самого пожирают, и посмотрел на небо в надежде, что белое кольцо лохматых облаков с закрученными против часовой стрелки завихрениями исчезло напрочь, как дурное наваждение. Однако оно, как прежде, висело над Кремлем, в центре его синело вечернее небо, а снаружи этого кольца ходуном ходили черные-черные тучи. Это был знак того, что ничего не изменилось, не рассосалось, не испарилось, пока он пребывал в семнадцатом веке, что генерал ждет и что от него, Кости Сабурова, действительно зависит если не судьба всего мира, то, по крайней мере, судьба страны. Базлов убрал пистолет, давая тем самым понять, что опасности нет и не предвидится. Телега и «богомолы», обогнув колокольню Ивана Великого, приближались к деревьям Тайницкого сада. Серега Гнездилов ожил и собрался рыгать. Кошка Дуся зашипела, как змея. Базлов не очень уклюже подался в кусты, откуда поведал умиротворенным тоном: – С возрастом сноровка теряется, а опыт остается… К чему он это? – подумал Костя, ссаживая Гнездилова на землю, ничего не пойму. Со стороны Арсенала мелькнул «протеиновый матрикс». Верка на всю площадь звала: – Дуся, Дуся, Дуся… кыс-кыс-кыс… Телега Лопухина скрипела уже на спуске к Тайницкой башне. Маленькие головы «богомолов» последний раз мелькнули в просветах деревьев. С другой стороны, слава богу, что все цело: сияют золотые маковки церквей и горделиво торчат шпили башен. Ничего не испепелили и не взорвали, думал Костя, озираясь, словно на чужой планете. Генерал слово держит, а это главное. И Верка цела, только раскраснелась от волнения, как земляника. Эх, почему я ее не поцеловал? – вздохнул Костя. – Кошка сбежала… – Где? Как?.. Он бросился ловить Дуську, иначе на Веркино «кыс-кыс-кыс» могла слететься вся стая «протеиновых матриксов» Кремлевской Зоны. Дуська понимала, что что-то в мире изменилось в худшую сторону, что мир этот коварен и опасен, и спешила сообщить людям эту страшную новость весьма своеобразным способом: она орала на всю округу: «Мяу!!!» Они поймали ее под Царь-пушкой. Дуська фыркала на Костю, царапалась и не хотела вылезать из-под ядер. – Держи крепче, – сказал Костя, передавая кошку Верке. Когда они вернулись, Сереги Гнездилова нигде не было. – Бог с ним… – беспечно отозвался Базлов, покидая кусты. – Пошли дальше. Как-то это все не сочеталось с его мужественным видом и шараханьем по подворотням. Что он там искал? А ведь говорят, что наши своих не бросают, подумал Костя, схватил Верку за руку и поволок за собой. Не дай бог, еще кто-нибудь пропадет, подумал он. Майор, бог с ним, майор уже привык к Зоне, а этих я просто так бросить не могу. Нехорошо это, не по-людски, пусть даже Серега и неправильный «фрактал». Я себе этого никогда не прощу. Должны же у нас быть какие-то принципы, в отличие от танкистов?! Над Арсеналом снова мелькнули «протеиновые матриксы», но дальше Сенатского сквера почему-то не полезли. Гнездилов спал, свернувшись калачиком, в одной из арок Патриарших палат. От него пахло рвотой. |
