|
Костя едва его не пожалел. Ему окончательно поплохело. Вот что я упустил! – стукнул он себя по лбу. Это ж надо было так опростоволоситься! Ведь ясно же, что есть еще одно время, раз «они» шлялись по семнадцатому веку, как у себя дома. Получается, что «жабаки» большие мастера по этой части – шастать туда-сюда, куда заблагорассудится. Как я раньше не сообразил! Правда, что мне это дало бы? Он вспомнил все события последних трех дней. Они были настолько непредсказуемыми, настолько случайными, что предугадать их было невозможно, за исключением только того факта, что его – Костю – преднамеренно водили за нос. Значит, чего-то опасались? А чего? Ответа у него не было, кроме самого фантастического предположения, что конкретно его – Константина Сабурова – «они» боялись и не пущали дальше двадцать первого века. Предположение было таким зыбким, что Костя вначале даже в него не поверил. Весь предыдущий опыт жизни говорил ему, что герой из него аховый, что так в жизни не бывает, ну разве только что из-за «анцитаура»? Сейчас и проверим это, подумал он, не веря самому себе. Гнездилов пробормотал: – А я тебе давно хотел сказать, что мы не у себя дома. Я давно подозревал, что нас куда-то не туда затащили. – «Третий мир» – это и есть двадцать второй век, – будничным голосом сообщил Амтант. – Так что если подорвем «тарелку», то, быть может, что-то изменится. Ага, тупо подумал Костя. Так вот что случится в двадцать втором веке – Третья мировая. Костя покосился на Амтанта: понимает ли тот, что здесь происходит? Но Амтант был, как никогда, серьезен и готов к действию, как и положено «механоиду» и солдату. Костя даже позавидовал его выдержке и готовности действовать в любой ситуации. Все равно не верю, подумал Костя. Стало быть, в двадцать втором веке Москвы не существует, поэтому «жабаки» и спрятали в нем «тарелку», хотя на самом деле она упала в двадцать первом веке и фактически будет уходить через него же. А если не уйдут, если «они» здесь навечно застрянут?! Ведь может быть такой вариант? Может. Вдруг им здесь понравится? Значит, в нашем, двадцать первом веке будет вечный бардак и Москве конец. И России тоже. Конкуренты, почувствовав слабость, навалятся со всех сторон. Ладно, подумал он, наше дело маленькое. Сейчас разбабахаем «тарелку», и будь что будет. Ведь если мы ее разбабахаем здесь, в будущем, то в настоящем, двадцать первом веке все встанет на свои места. Вот генерал Берлинский обрадуется, двинет свои бригады. А моим именем назовут улицу на окраине. Эта горестная мысль не покидала его давным-давно, и он ждал, когда же фортуна изменит ему. Ведь не может все время везти, думал он. Не может, даже если внутри тебя сидит «анцитаур». Хватит нюни распускать, решил он и скомандовал: – Проверить оружие! – У меня полный комплект, – бодро сказал Гнездилов, и Костя, глянув на него, снова едва не рассмеялся. Серега был похож на привидение: поперек лица шла широкая зеленая полоса, кончик носа, как и уши, и подбородок, и лоб, тоже были зелеными. – У меня девять зарядов, – доложил Амтант. – И семь у меня, – сказал Костя, – не считая дробовика. – Делаем так. Я иду первым, Сережа – за мной, Амтант – замыкающим. Больше пригибайся, чтобы тебя не заметили. – Ага… – сказал Амтант, испуганно озираясь: над его головой в черное небо, как комета, пронесся белесый шар, выпущенный из «пермендюра». – Если там кто-то есть, зачищаем. – Костя подумал о «жабаке», который ел человеческую ногу. – Будем надеяться, что никого нет, – добавил он. – А потом по команде бьем исключительно по днищу «тарелки». После первого залпа быстро меняем позицию. |
