* * *

Приходила доктор. Она вела себя гораздо суровее, чем вчера. Разговаривала сухо, только по делу и немного занудно. И, хотя ей следовало бы научиться быть мягче с пациентами, она показалась мне умной. Врач рассказала мне, что произошло, и добавила, что дала обезболивающие таблетки после того, как меня вытащили из воды. Я этого не помню, но она сказала, что они могут вызывать диковинные сны и путаницу в мыслях (я не стала говорить ей про носорога и феникса, решив, что, с точки зрения медицины, они не важны).

Больше всего доктора беспокоила моя нога с ужасной рваной раной, которую я получила, когда зацепилась за что-то в самолете. Доктор перебинтовала ее и сказала, что должна постоянно за нею наблюдать.

Единственное, что я помнила после вчерашней ночи, – это эйфория от того, что мне удалось спасти нескольких человек, особенно детей, которых я вынесла сама. А потом еще холод и руки Ника, который меня куда-то тянул… и больше ничего.

* * *

Когда я проснулась, это было ужасно, потому что болеутоляющие перестали действовать. Ник прислал еды, но я не могла есть и отдала все другим пассажирам. Я хотела спать.

* * *

Несколько минут назад мимо меня прошла девочка-индианка лет двенадцати, та самая, в футболке «Мир Диснея».

Мне стало так хорошо, что я смогла встать и решила немного погулять. Моя правая нога вела себя не так чтобы очень хорошо: с каждым шагом все тело наполняла боль, но довольно скоро она стала вполне терпимой.

Днем было не так холодно, как ночью, но в целом стоять оказалось больнее, чем лежать.

Что делать? Люди по большей части старались держаться вместе, но почти никто не разговаривал. Некоторые молча носили ветки из леса, чтобы поддерживать огонь в умирающем костре, и я решила, что это дело не хуже любого другого.

Пройдя примерно сто футов в глубь леса, я услышала голос, который узнала и который ненавидела.

– Не беспокойся, – сказал Грейсон в своей отвратительной снисходительной манере. – Я достану тебя, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.

– Я и сейчас не ожидаю, – прозвучал спокойный ответ Ника.

Я подошла ближе и увидела их обоих. Стоун был совершенно измучен: черные круги залегли у него под глазами, взгляд которых был таким жестким, какого я у этого человека до сих пор не видела. Грейсон держал в руке большую палку, но стоял ко мне спиной и лицом к Нику.

Я сделала шаг в их сторону, и у меня под ногой хрустнула ветка. Подняв глаза, я увидела, что оба мужчины смотрят на меня.

– Господи, ты как вирус! – заявил Шоу. – От тебя невозможно избавиться. – Он замолчал, дожидаясь ответа, но я молчала. – Бьюсь об заклад, тебе все это нравится. Лучшее, что случилось в твоей жизни, верно?

– Ты как? – спросил Ник, взглянув на меня.

– Нормально – отозвалась я. – А ты?

– Все хорошо.

– О, ради всех святых! Извините, но меня сейчас от вас стошнит! – Грейсон промаршировал мимо меня. – Скажи своему дружку, Харпер, чтобы спал с одним открытым глазом.

Через несколько секунд я услышала, как он швырнул палку в костер.

Стоун стоял передо мной с серьезным, напряженным лицом, и мне стало интересно, что между ними произошло.

– Я виноват в том, что случилось с тобою ночью, – сказал Ник. – Я заставил тебя туда пойти.

– Ничего подобного! – запротестовала я.

– Нет, виноват. Если бы с тобою что-нибудь случилось…

– Послушай, если бы мне пришлось сделать это еще раз, я бы снова поплыла туда не задумываясь, даже если б не проснулась сегодня утром возле костра! Я видела детей, которых вытащила из самолета.