– Ты о чем?

– О пробах, о чем же еще. – Ноздри дяди Федора завибрировали, как у скаковой лошади. – Это зрелище не для слабонервных, должен тебе сказать. Получишь массу удовольствия. Я бы за такие представления деньги брал, честное слово! По триста баксов с рыла.

– Почему триста?

– Ну, пятьсот…

Пока мы мило беседовали, появился оператор. Это был Серега Волошко, его я знала еще по ВГИКу. Последний раз я видела его в переходе на “Киевской” полтора года назад; тогда меня звали совсем по-другому, я была безобидной, отошедшей от профессиональных обязанностей сценаристкой, и за мной не тянулся шлейф многих смертей. Серега ничуть не изменился, только седины в волосах стало заметно больше – в этом мы могли с ним посоревноваться… Он все так же носил хохляцкие усы и джинсы в обтяжку. Эти джинсы были главным оружием Сереги в борьбе за зазевавшихся самок, ему даже не нужно было тратиться на цветы, мексиканский ресторан и колготки с лайкрой. В промежутках между многочисленными романами Волошко снимал совсем неплохое кино, он был настоящим профессионалом. Слава Богу, хоть кто-то в съемочной группе Братны имеет отношение к кинематографу!..

Ровно в одиннадцать начались пробы – шалопай режиссер оказался весьма пунктуальным человеком. В свое время я уже была на пробах к нескольким фильмам. Прячась за спинами осветителей, я пересмотрела все увядающие орхидеи и жизнерадостные кактусы отечественного кинематографа, я могла точно сказать, кто из старлеток сделает карьеру в кино, а кто сойдет с дистанции после первой же роли. Я пересчитала все морщины на лицах у прим и всех любовниц на коленях у премьеров. Но то, что происходило в павильоне сейчас, мало напоминало раз и навсегда заведенный ритуал: даже из него Братны умудрился соорудить высококлассное шоу. Всем актерам-соискателям, вне зависимости от звездного статуса, отводилась роль жалких статистов: Братны сам подыгрывал им и беззастенчиво тянул одеяло на себя. Первым посыпался брутальный красавчик Ким Сартаков, мега-звезда отечественного кино, секс-символ домашних хозяек и агентов по торговле недвижимостью. Вот уже несколько лет он небезуспешно косил под чуть оплывшего Антонио Бандераса, мелькал на всех светских раутах и был бесспорным кандидатом на главную мужскую роль (об этом шепнул мне всезнающий Бубякин). Сартакову нельзя было отказать в таланте, он честно заработал свой статус “лучшей мошонки страны”, но рядом с лукавым Братны вдруг неожиданно померк и потерял большую часть своей привлекательности. Даже его холеная трехдневная щетина стала выглядеть отталкивающе, чисто вымытые волосы мгновенно потускнели, а от волевого подбородка запахло чванливой мужской глупостью. Не так-то ты и хорош, друг мой, нужно очень хорошо подумать, прежде чем лечь с тобой в постель… Скорее всего Братны сам писал тексты для кинопроб (диалогами из сценария здесь и не пахло) – только из желания подставить актера, вытащить из него то, что сам он хотел бы скрыть, навсегда похоронить в душе. Я терпеть не могла Кима Сартакова, но сейчас даже пожалела его: он понимал – происходит что-то странное, что-то безжалостно разрушающее его имидж. Он понимал это, но сделать ничего не мог. Да Братны и не позволил бы ему ничего сделать: на съемочной площадке все решал режиссер. Эта режиссерская экзекуция и была зрелищем не для слабонервных, как выразился дядя Федор.

Этак ты всю гильдию киноактеров сделаешь своими врагами, Анджей Братны, с неожиданной нежностью подумала я, ни одна заслуженная тварь не согласится с тобой работать: слухи о режиссерах-экстремистах распространяются в кинематографической среде с быстротой молнии. А если ты и дальше будешь продолжать в том же духе – они скинутся и наймут киллера по сходной цене, с них станется – актеры, как и женщины, ненавидят быть отвергнутыми…

С главной ролью у молодого культового режиссера Сартаков пролетел, это стало ясно всем, и прежде всего – самому Киму.