Джо потратил массу усилий на то, чтобы нарисовать придорожную вывеску. Надпись на ней гласила: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте!"

Однажды, когда элегантная леди проезжала мимо ресторана уже после его закрытия, ей в голову пришла грандиозная идея. Думаю, она была немного навеселе в тот вечер. Она вернулась в Оклахому, привезла художника, писавшего вывески для ресторана Джо, и велела ему кое-что приписать на его вывеске.

Когда на следующее утро Джо явился на работу, он прочел на ней: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте! Но выбирайте поосторожнее".

– Неплохо, – хмыкнул Харкот. – Что же сделал Джо?

– Застрелился, – ответил Беллами. – Ему это не показалось забавным. Для него ведь это было последней соломинкой.

– Уверен, что она очень веселилась, – сказал Харкот, – считая, что здорово это придумала, а на самом деле довела бедного простофилю до самоубийства. Ну, и какова мораль сей басни? Должна же быть мораль.

– Конечно, – сухо сказал Беллами. – Я часто задумываюсь над тем, какова мораль моей собственной жизни. Нечего роптать на женщин, Харкот. Посмотрите на женщину, которую вы завоевали. Такую женщину, как Ванесса, найти не так-то просто. В ней есть все – она красива, умна и понимает мужчин.

Марч кивнул.

– Черт… – пробормотал он, огляделся и понизил голос до шепота. – От Ванессы меня тошнит.

Голос его зазвучал зловеще.

– "Она красива, умна и понимает мужчин", – пробормотал он, подражая Беллами. – Тьфу!

Он проглотил остатки виски и со стуком поставил стакан на стойку, требуя снова наполнить его.

– Ну, ладно, – мягко рассмеялся Беллами. – Ладно. Но вы должны все же признать, что хоть и не бредите в настоящий момент Ванессой, она дает вам полную свободу и не устраивает никакого шума. Она и бровью не ведет, даже когда вы выставляетесь перед ней с этой крошкой Берингтон.

– Чепуха! – воскликнул Марч. – Почему она должна беспокоиться, если я появлюсь с Айрис? В конце концов Айрис ничем не лучше других. Она – такая же чертова маленькая вымогательница. Есть у мужика деньги – она хороша, нет – большой привет. Надоели они мне все до смерти. Я предпочитаю карты! – Он неуклюже подмигнул Беллами и побрел в игорный зал.

Беллами, обходя бар, стал рассматривать картины на стенах. Он почти докурил сигарету, которую дал ему Марч. Быстро взглянув на бармена, увлеченного вытиранием стаканов, он загасил сигарету в пепельнице и моментально сунул окурок в карман брюк, потом отправился в игорный зал.

Фердинанд Мотт, Марч и трое других мужчин начали партию в покер. Они прибавляют не меньше, чем по три фунта, – высокие ставки, подумал Беллами. Он подошел к рулеточному столу и постоял там, наблюдая. Ему показалось, что, когда он смотрел на Кэролу, она отводила глаза. Он улыбнулся ей на прощание, она не ответила и он отошел.

Вернувшись к игравшим в покер, он сел в кресло поодаль. Все сделали ставки и на кону было около пятидесяти фунтов.

Харкот закрыл банк десятью фунтами, Беллами подошел, встал за его спиной и увидел, что у него на руках была пара валетов. Три карты, которые он поменял, ничего не прибавили. Но он тем не менее положил еще десять фунтов.

Беллами вернулся на место. Краем глаза он мог видеть оттуда карты Мотта. У того было четыре дамы. Остальные трое игроков уже спасовали. Когда очередь дошла до Мотта, он сделал то же самое. Харкот показал двух своих валетов, и сгреб банк, в котором было уже фунтов семьдесят пять.

Беллами ахнул про себя. Ему было интересно, почему при практически беспроигрышной карте Мотт сдался. В голову приходило только одно объяснение – он намеренно проигрывал Марчу.