Приказав себе успокоиться — она готова была взорваться от ярости, — Пенелопа собрала все необходимое, чтобы позаботиться об избитом мальчике. Когда она только услышала о том, что Гектор устроился пажом у Клариссы, первым ее побуждением было вернуть мальчика, но потом она подумала, что тем самым заденет его гордость, оскорбит и унизит. Ведь Гектор стал пажом у Клариссы лишь для того, чтобы помочь ей, Пенелопе. Тогда она попросила миссис Поттс, чтобы та присмотрела за ребенком. Но теперь Пенелопа пожалела, что не прислушалась к внутреннему голосу. Она поспешила к Гектору, недобрым словом поминая сводную сестру.

— Как ты думаешь, почему она это сделала? — спросил Гектор, прижимая к исцарапанной щеке холодный компресс.

Пенелопа же тем временем протирала влажным полотенцем другую щеку мальчика. Проигнорировав вопрос, она тихо проговорила:

— Я знаю, Гектор, чем ты занимался, знаю, что ты разыгрывал роль пажа у Клариссы, чтобы помочь мне. Ты достаточно долго прожил здесь, чтобы понять: у нас секреты долго не держатся. — Пенелопа принялась втирать целебную мазь в царапины. — Есть еще ссадины, кроме тех, что на лице?

Гектор поморщился и пробурчал:

— Она меня ногами била. По ребрам. Но я был осторожен. Я защищал живот и мужское достоинство, как меня учил Артемис.

Пенелопа не знала, смеяться ей или плакать. Он защищал мужское достоинство! Но когда она раздела ребенка до пояса, ярость накатила на нее с новой силой — все ребра его были синими.

— За что она тебя так? Что случилось? — Пенелопа осмотрела ребра, но, к счастью, все ограничилось одними синяками.

— Я пролил чай ей на платье. — Гектор вздохнул и вновь заговорил: — Да, я пролил чай, а Кларисса завизжала так, что у меня от ее крика чуть кровь не пошла из ушей. А затем она ударила меня. Я упал и поцарапал себе лицо. А она вскочила и начала пинать меня ногами, ругаясь как пьяный матрос. И вскоре после того как она ушла переодеваться, ушел и я. — Гектор умолк и нахмурился. Потом добавил: — Она и раньше меня била. И щипала и все такое… Но никогда прежде не избивала так, как в этот раз. Я думаю, что знаю, из-за чего она бесится. Вернее — из-за кого. Из-за Радмура.

Пенелопа едва могла дышать от душившего ее гнева. Судорожно сглотнув, она спросила:

— А что такого сделал Радмур? Что так ее взбесило?

— Ничего не сделал. В этом-то и проблема. Он не лебезит перед ней, не делает ей комплименты и не приносит подарки.

— Выходит, из-за того, что мужчина не поет ей серенады, она бьет своего пажа?

Гектор кивнул и проговорил:

— Да, только из-за этого. Она ужасно злобная и вспыльчивая.

— Ты туда не вернешься, — заявила Пенелопа.

Мальчик тут же закивал:

— Ни за что не вернусь. Я решил так, когда поднимался с пола.

Пенелопа живо представила картину избиения и поняла, что терпение ее лопнуло. Приказав Гектору ни на шаг не отходить от дома, она отправилась к Клариссе. Направляясь в наемном экипаже к Хаттон-Мур-Хаусу, она пыталась обуздать гнев, но у нее это не очень-то получалось. Ее гнев, ее возмущение безобразным поступком Клариссы, избившей своего пажа, беззащитного ребенка, подпитывались долго копившимися собственными обидами и еще — ревностью.

С того самого дня как мать Пенелопы и старый барон погибли, Кларисса с Чарлзом обращались с ней так, словно она была позором их семьи, словно она была у них приживалкой. Она даже не имела права показываться на глаза гостям, приходившим в дом. Ее выселили на чердак и никогда не сажали за стол рядом со всеми. Ее никогда никому не представляли и никуда не брали. Более того, Кларисса забрала себе драгоценности ее матери, хотя они и не были куплены старым бароном.