Эштон встал и протянул ей руку.
— Уж если нам суждено скатиться в пропасть, Пенелопа Уэрлок, так давай по крайней мере сохраним достоинство и согрешим в спальне, — проговорил он.
Решительно поднявшись с кушетки, Пенелопа направилась в свою спальню. Последовав за ней, Эштон старался идти на несколько шагов позади. Он надеялся, что по дороге в спальню остынет настолько, что здравый смысл возобладает, но надежды его не оправдались — чем ближе подходил он к спальне Пенелопы, тем сильнее становилось желание. Переступив следом за ней порог комнаты, Эштон закрыл дверь и поднял глаза на девушку. Расстегнутое платье сползло с ее плеч, и грудь была почти полностью обнажена. «К дьяволу здравый смысл», — сказал себе виконт. Да, он возьмет сейчас то, что хочет, а с последствиями разберется потом. Хотя, с другой стороны…
Заметив его колебания, Пенелопа в испуге подумала: «А может, он решил отказаться?..» И она едва не рассмеялась от радости, когда Эштон, подхватив ее на руки, шагнул к кровати. В следующее мгновение они, обнявшись, повалились на постель. Опьяненная поцелуями, ослепленная страстью, Пенелопа ничего вокруг не замечала. И она немало удивилась, когда в какой-то момент вдруг обнаружила, что Эштон уже раздел ее и даже сам сбросил одежду. Прижимаясь к ней возбужденной плотью, он прошептал:
— Ты такая красивая… И такая нежная… — Он провел ладонью по ее бедру, затем, наклонив голову, лизнул отвердевшие соски. — Ты слаще нектара. Я желаю тебя до боли. Желаю с той самой ночи у миссис Крэтчитт.
— И я истосковалась по тебе. — Пенелопа провела пальцами по его мускулистой груди. — Но мне кажется… довольно разговоров.
— И мне тоже так кажется, — прохрипел Эштон, еще крепче к ней прижимаясь.
Он принялся целовать ее груди, и Пенелопа, тихо застонав, почувствовала, что изнемогает от желания. И желание ее усиливалось с каждым поцелуем Эштона, с каждым его прикосновением. Когда же пальцы его коснулись ее лона, она громко застонала и в тот же миг почувствовала, что этого явно недостаточно. Да, она хотела большего, но не знала, как об этом сказать.
А Эштон знал только одно: он не может ждать дольше. Когда-то он мечтал о том, что, оказавшись в постели с Пенелопой, будет делать все очень медленно, растягивая наслаждение. Но эту мечту он осуществит попозже, а сейчас… Тихо застонав, он начал осторожно входить в нее. Почувствовав преграду, остановился на мгновение. Поцеловав Пенелопу, он резким толчком вошел в нее и тут же снова замер, услышав, как она вскрикнула от боли. Заглянув ей в лицо, Эштон прошептал:
— Поверь, боль скоро пройдет.
Пенелопа обвила руками его шею и прошептала в ответ:
— Да, я знаю. А что теперь?..
— Боль уже прошла?
— Да, сейчас я чувствую себя… чудесно наполненной.
Эштон снова поцеловал ее и начал медленно двигаться. Но Пенелопа почти тотчас же уловила ритм его движений и застонала так сладострастно, что он, не удержавшись, стал двигаться все быстрее и быстрее. А она с громкими стонами раз за разом устремлялась ему навстречу. Когда же наслаждение достигло предела, он содрогнулся всем телом и тут же понял, что никогда еще не испытывал ничего подобного.
Пенелопа еще только возвращалась на землю после восхитительного полета к вершинам блаженства, а Эштон уже выбирался из постели. Увидев, что он не стал тут же одеваться, она вздохнула с облегчением. А он принес влажное полотенце, вытер ее и себя, затем снова улегся с ней рядом. Она крепко прижалась к нему, и он прошептал.
— Пенелопа, я собираюсь освободиться от Клариссы и…
Она приложила палец к его губам:
— Не надо никаких обещаний, Эштон. |