— Я ничего тут не прятала, — сказала Маргарита. — Я просто пыталась укрепить оторвавшуюся доску.

— Сама? В то время как шестеро дюжих молодцев болтаются без дела? Меня глубоко оскорбляет, мадам, что вы думаете, будто таких неубедительных объяснений и извинений достаточно, чтобы отвлечь меня от поисков.

— Вы сказали, что ищете Клодетту и Редгрейва. Думаете, я прячу их у себя под полом?

— Господи Боже мой! Как же мне хочется влепить ей пощечину! — тихо, но твердо пробормотала Олимпия.

— И мне, — так же тихо сказала Алтея, чтобы не мешать Аргусу, — В воздухе здесь просто витает дух высокомерия и тщеславия. Хотелось бы мне верить, что он обнаружит под полом что-нибудь важное, но вряд ли. Маргарита слишком спокойна, даже нахальна, для человека, которого могут обвинить в предательстве.

— Я думаю, там — деньги и драгоценности, которых было бы достаточно для очень безбедной жизни в каком-нибудь более безопасном, чем Лондон, месте.

— Если так, то почему она осталась здесь, в опасности, ведь у нее были средства, чтобы бежать?

— Потому что для такого человека, как она, денег всегда мало. Они хотят все больше и больше.

— Олимпия, если ты хочешь испытать на этой лачуге свою магию, приступай, — сказал Аргус.

— Конечно. Мадам, если вам есть в чем признаться, признайтесь. Лучше вам сделать это до того, как я обнаружу преступление.

— О чем вы говорите? — спросила Маргарита.

— Ваши секреты, ваши грехи оставили следы, мадам, — сказала Олимпия, направляясь к камину. — Чем значительнее преступление, чем тяжелее грех, тем дольше сохраняются следы. — Она пожала плечами, когда Маргарита молча посмотрела на нее как на сумасшедшую. — Как знаете.

Раз Олимпия направилась прямо к камину, значит, ее кузина уже подробно осмотрела помещение на наличие признаков. У Олимпии был такой дар, который Алтея не совсем понимала. Она понимала, что Яго может видеть духи людей, но как может Олимпия видеть призраки событий? Однако как бы она это ни делала, делала она это хорошо. Алтея не сомневалась — Олимпия уже обнаружила что-то, что Маргарите показывать не хотелось.

— Вспоминая рисунки, которые мне показывали, — сказала Олимпия, проводя рукой по богато украшенной каминной полке, — могу сказать, что этот мужчина, Пьер Леон, недавно был здесь. Он стоял у камина.

— Это не секрет, — возразила Маргарита. — Конечно, он бывал здесь. Он мой кузен. Большинство людей подходят к камину, когда впервые попадают в комнату. Возможно, он замерз или промок.

— Очень близкий кузен. Вы были любовниками.

Маргарита начала нервничать, но равнодушно пожала плечами:

— Это ведь не преступление. Пьер — очень красивый мужчина.

— И достаточно глупый, если доверял вам. — Олимпия рассеянно поглаживала каминную полку. — Он думал, что вы простили его ошибки, что вы поняли — он сделал все возможное, чтобы убить Жермен и заставить Алтею вернуться домой, но вы были неумолимы. Как и Клодетта. О Господи! Это интересно. Вы обе спали с ним.

— Что тут интересного? Я уже сказала вам — он был нашим кузеном.

Алтея заметила слабую улыбку на лице Олимпии и поняла, почему та улыбнулась. Маргарита проговорилась. Она сказала «был». Однако никто не подал виду, что заметил эту оговорку, и Алтея тоже постаралась не показать этого. Она понимала — расколоть такой крепкий орешек, как Маргарита, быстро и просто не получится.

Олимпия покачала головой.

— Бедный-бедный глупец. Если бы он не попытался убить юную Жермен и избить мою кузину, мне было бы даже жалко его.