Бенедик нахмурился, положил руку на плечо Ноэль и, игнорируя жар в своем теле, запечатлел на лбу девушки пусть и не совсем целомудренный поцелуй, но зато такой, какой не повлечет за собой ничего более серьезного. Но вот что странно: даже от столь незначительного прикосновения дыхание его участилось, стало прерывистым, ресницы опустились, а ноздри расширились, вбирая чудесный аромат чистой девичьей кожи.

— Ноэль! А меня вы поцелуете? — раздался громкий голос Аларда. На сей раз парень не осмелился подойти близко.

Открыв глаза, рыцарь уставился на своего оруженосца. Хотя та часть его мозга, которая еще не совсем перестала соображать, подсказывала, что было бы куда благоразумнее передать Ноэль в руки Аларда и убраться к себе, он сильнее сжал пальцы на плече девушки, удерживая ее возле себя.

— Нет, — ответила Ноэль, не отрывая блестящих глаз от Бенедика. — Я еще не получила поцелуя от моего рыцаря.

То, как она только что в некотором роде заявила на него свои права, тронуло Бенедика, но одновременно и раздражило его.

— Я не женюсь на вас, — хрипло проговорил он.

— Но поцеловать-то вы меня можете? — спросила Ноэль и, никого не стыдясь, обеими руками обняла его за шею.

От резкого движения белокурый локон упал на ее нежное лицо, Бенедик осторожно отвел его, но не выпустил, а стал вертеть между пальцами. Удивительные волосы, думал он, такие теплые и… живые…

Время замедлило свой бег, а потом и вовсе остановилось, свет в зале померк, шум и смех утихли. В этот момент Бенедику казалось, что именно Ноэль ждал он всю свою жизнь, что спасение его так близко, совсем радом, и это не кто иной, как Ноэль.

Искушение обнять ее было огромно, но Бенедик колебался, стараясь держать себя в рамках приличий. И тогда Ноэль решила взять инициативу на себя: привстав на цыпочки, она прижалась губами к его рту.

И мгновенно кровь Бенедика закипела, мысли смешались, а все преграды, сдерживавшие его до этой секунды, исчезли в волнах чувственного наслаждения. Сейчас он ощущал лишь сладость губ Ноэль, тепло ее объятий — и понимал, что она и есть тот свет, что выведет его из окружавшей доселе тьмы. И Бенедик перестал сопротивляться: погрузив пальцы в ее локоны, он глухо застонал, не отрывая от нее губ. Подобного блаженства он не испытывал никогда.

Только книжка между ними мешала ему стиснуть Ноэль в своих объятиях, чтобы полнее насладиться ее мягким податливым телом, а жалкий остаток здравого смысла удерживал от того, чтобы не овладеть Ноэль прямо здесь, на каменном полу своего замка, на глазах у слуг и гостей.

Безумию положили конец пронзительный хохот одной из девиц и бесцеремонное напоминание Аларда, что и другие ждут своей очереди целоваться под омелой.

Тяжело дыша, Бенедик оторвался от губ Ноэль и потерся лбом о ее белоснежный лоб. Пальцы его, все еще удерживающие подаренную книгу, были крепко прижаты к высокой груди девушки, и он ощущал, как сильно бьется ее сердце. Вздрогнув, рыцарь решил, что нужно немедленно отпустить Ноэль, пока он снова не потеряет голову. Но даже сейчас, когда окружающая действительность вновь стала доходить до его сознания, он хотел лишь одного: схватить ее на руки и поскорее унести в свою спальню. И держать рядом всю оставшуюся жизнь.

Это открытие, это яростное, но абсолютно неприемлемое желание настолько потрясло Бенедика, что он наконец оттолкнул Ноэль. Он повернулся и, не оглядываясь на девушку, пошел к лестнице, стремясь как можно скорее найти успокоение в тиши своей опочивальни. Однако теперь он знал наверняка: отныне ему нет покоя.

Глава пятая

Вот уже битый час Бенедик стоял у пылающего очага, попеременно то радуясь приятному теплу в своих покоях, то порываясь залить пламя водой.