— А человека бросить в яму с холодной водой вы могли? — крикнула Голгофа.

— Бросал не я. Я как раз был искусан вами. Мы как раз с вами пострадавшие…

— Выходи сюда! — приказала эта милая Людмила. — И помалкивай! Сейчас всё будем делать мы!

Едва дылда ступил на сухую землю, Пантя подножкой сбил его, уселся верхом, вывернул дылде руки и предложил девочкам:

— Садитесь. Милиция ведь велела.

Девочки сели на дылду, Голгофа, перебирая струны, спросила серьёзно:

— Какую песню споём?

— Раздавите ведь вы меня… — поёрзав под ними, прохрипел дылда. — Поломаете чего-нибудь в организме мне…

— Нам приказано втроём сидеть на тебе, — объяснила эта милая Людмила. — Чтобы исключить всяческую возможность твоего побега. Ну, какую песню желал бы ты послушать?

— Что-нибудь о любви к человеку, — прохрипел дылда, — о хорошем к нему отношении… Между прочим, на земле лежать вредно…

— Идут, идут! — радостно сообщил Пантя.

— Не идут, а ведут их, — поправила Голгофа. — Молодец, Алёша!

По тропе брели двое дылд, а сзади шёл дружинник Алёша Фролов с Голгофиной сумкой в руке.

Когда они приблизились, наша троица разразилась хохотом: с ног до головы, включая физиономии, дылды были мокры, грязны да ещё в траве и тине. Руки они как бы добровольно держали за спиной — дружинник Алёша Фролов на всякий случай связал их. Он сказал озабоченно и даже виновато:

— Пытались, чудаки, оказать сопротивление. Это мне-то! Такие-то! Вот и запачкались, бедненькие.

— С меня-то когда-нибудь слезут?! — взмолился третий дылда. — Искусали да ещё раздавят!

— Вставайте, ребята, — разрешил дружинник Алёша Фролов. — Пожалуйста, ручки назад. — Он связал дылде руки, сел на мотоцикл. — Спешу. Выйдите на дорогу и ждите меня там. Продукты в сумке целы. Вполне успеете поесть, ребята. Их ни в коем случае не развязывать! Чего бы они ни выдумывали! Они должны предстать и предстанут перед судом!

Мотор взревел, мотоцикл исчез за поворотом. Пантя сказал:

— Давайте пряники есть.

Так и сделали: шли, жевали пряники и хохотали.

Дылды, понуро опустив длинноволосые головы, вяло брели друг за другом. Последним шёл гитарист. Он попросил заискивающим тоном:

— И нам бы немножечко… пряничков.

— Я вам таких… пряничков… — пробурчал Пантя. — В яму вас всех надо, в яму!

— Молчите, джентелементы, не унижайтесь, — сказал рыжий дылда. — Всё равно они зря стараются.

— Вот ведь! — возмущённо воскликнула Голгофа. — Простого слова «джентльмен» правильно сказать не могут, а воображают чего-то.

— Вы ещё узнаете, кто мы такие, — сквозь зубы процедил рыжий. — Чихали мы на вас. Понятно?

— Понятно, конечно! — весело ответила эта милая Людмила. Они вышли уже на опушку леса у дороги, и она ещё веселее сообщила: — Сейчас мы будем есть, а вас будут ку-шать ко-ма-ри-ки!

Наша троица с большим аппетитом поела, уничтожила все продукты, Пантя три раза приносил воду в банке. Дылды мрачно молчали, только изредка покряхтывали: комары, видимо, догадались, что кусать надо именно их.

Девочки лакомились земляникой, а Пантя удрученно думал.