Это будут страшные, беспощадные описания. Они потребуют всего напряжения сил, мобилизации всей честности, полного пренебрежения условностями...

Пока он к этому не готов.

Пока он пишет тексты к киножурналам и сценарии к документальным фильмам. Так как он постоянно нуждается в деньгах, он берется за все, что ему предлагают. Обычно это — «нужная тема». Предлагают ее Виталию Петровичу как «единственному» автору, который сможет это сделать без осточертевшего всем барабанного треска, без чего-то там еще, и с целым рядом достоинств, присущих только Виталию Петровичу.

Это льстит. Он подписывает очередной договор, стараясь не думать, что эту тему предлагали уже многим сценаристам. И те от нее просто отказались...

А может быть, и не так... Может быть, ее предложили только одному Виталию Петровичу, заранее зная, что другие от нее откажутся.

Так Виталий Петрович становился правофланговым в четвертой шеренге... Какое-то время он мучился от зависти к первым трем шеренгам, капризничал и пытался доказать, что даже из такого, заранее предложенного материала можно сделать штуку интересную и толковую. Дескать, все зависит от того, КТО это будет делать!

Ну а потом, когда эта работенка заканчивалась, Виталий Петрович направо и налево выдавал давно придуманную остроту, что «из соснового полена невозможно высечь микеланджеловского Давида. Максимум — Буратино». В таких случаях коллеги вежливо поддакивали и ругали программы, установки, спецзаказы... Так сказать, бряцали кандалами на своих ловких ручках и быстрых ножках.

— Сбросить бы эти оковы современности, — восклицали они. — Вот тогда бы!..

«А что — тогда бы?.. — думал о коллегах Виталий Петрович. — Ни к чему они были б тогда. Им эти кандалы не мешают. Им с этими кандалами просто очень хорошо и удобно. Они их греют, питают и на плаву держат...»

И от мысли, что только он сам знает о своей непричастности к «этим», Виталию Петровичу становилось страшновато...

Вот недавно на него накричал один областной начальник. Не начальник Виталия Петровича (какой у писателя может быть начальник?), а просто — Начальник, которому показалось, что он может прикрикнуть на Виталия Петровича.

После того как в очередной раз вскрыли, обворовали «Запорожец» Виталия Петровича, он пошел в исполком узнать — когда же подойдет его очередь на гараж. Он уже несколько лет стоял в этой исполкомовской очереди.

— Чего вы шляетесь сюда по пустякам?! Вы что думаете, мы только вашими гаражами занимаемся?! Нечего сюда ходить! Подойдет очередь — вызовем!.. — громко прокричал начальник коммунального отдела.

— Почему вы позволяете себе разговаривать таким тоном? — задохнувшись, спросил его Виталий Петрович.

И услышал в ответ:

— А ну, быстренько закройте дверь с той стороны! Или мне милиционера вызвать?

Виталий Петрович сунул таблетку валидола под язык и пошел жаловаться. Но и председатель исполкома, и все его заместители были на совещании, и Виталию Петровичу ничего не оставалось делать, как неотомщенным и обруганным пойти домой.

По дороге он несколько раз вспоминал лицо этого начальника, его голос, и каждый раз Виталия Петровича передергивало от омерзения и униженности. Он клялся себе завтра же написать, пойти, объявить, призвать к ответу...

Но знал, что завтра он этого уже не сделает, что ни одна его угроза еще никого в жизни не испугала, потому что он ничего до конца в жизни не доделывает.