|
Ниже по течению склон становился более пологим, и тощая травка покрывала его до самого гребня. Над ними на сорок - пятьдесят футов мел, как это обычно бывает, уходил вверх одной сплошной выпуклой массой, но сбоку от уступа тянулась почти вертикальная трещина, поросшая чахлыми кустами, цепляясь за которые Эвдена и Уг-Ломи поднимались и спускались с уступа. Они стояли, застыв, как вспугнутые олени, напряженно вглядываясь и вслушиваясь. Сначала ничего не было слышно, потом из расселины донесся шорох осыпающейся земли и потрескивание веток. Уг-Ломи крепче сжал топор и подошел к краю площадки, так как выпуклость склона над уступом заслоняла верхнюю часть трещины. И тут его сердце замерло от страха, - он увидел огромного пещерного медведя, который спускался, осторожно нащупывая плоской ступней точку опоры, и уже находился на полпути до уступа. Он был обращен к Уг-Ломи задом; цепляясь за выступы в скале и за кусты, медведь совсем распластался над обрывом, но выглядел от этого ничуть не меньше. От блестящего кончика носа до хвоста-огрызка он был длиной с целого льва и еще половину льва, длиной в двух высоких людей. Он поглядывал через плечо, и от усилия, с которым ему приходилось удерживать в равновесии свою тяжелую тушу, его огромная пасть была широко разинута и язык вывалился наружу. Он нащупал место, куда поставить лапу, и спустился еще на фут. - Медведь, - сказал Уг-Ломи, обернувшись; лицо его было совсем белым. Но Эвдена с ужасом в глазах указывала вниз. У Уг-Ломи отвисла челюсть. Внизу, под ними, упершись большими передними лапами в скалу, стояла другая серо-коричневая громада - медведица! Не такая большая, как Энду, она все-таки была очень велика. Внезапно Уг-Ломи вскрикнул и, схватив горсть разбросанных по уступу листьев папоротника, кинул их на покрытые серым пеплом угли костра. - Брат Огонь! - закричал он. - Брат Огонь! Выйдя из оцепенения, Эвдена стала тоже собирать листья. - Брат Огонь, помоги! Помоги, Брат Огонь! Жар еще теплился в сердце Брата Огня, но он погас, когда они его разбили. - Брат Огонь! - кричали они. Но он зашипел и умер - от него остался один пепел. Уг-Ломи затопал ногами от ярости и ударил по черному пеплу кулаком. А Эвдена принялась бить огненным камнем о кремень. Глаза их то и дело обращались к трещине, по которой спускался Энду. - Брат Огонь! Вдруг из-под выступа, который скрывал их от глаз медведя, показались его покрытые густой шерстью задние лапы. Он продолжал осторожно опускаться по почти вертикальному обрыву. Головы его еще не было видно, но они слышали, как он разговаривал сам с собой. - Свинья и обезьяна, - бормотал он. - Это, должно быть, недурно. Эвдена выбила искру и подула на нее; искра вспыхнула и... погасла. Тогда она бросила кремень и огненный камень и растерянно посмотрела вокруг. Потом вскочила и стала карабкаться на обрыв над уступам. Как она удержалась там хотя бы мгновение, трудно себе представить, так как обрыв поднимался совершенно отвесно и даже обезьяна не нашла бы, за что было уцепиться. Через несколько секунд, ободрав до крови руки, она снова соскользнула вниз. Уг-Ломи метался по уступу, подбегая то к его краю, то к расселине. |
