|
Но не только внешность его была странной, речь его тоже была странна, и именно в речи, главным образом, проявлялась эта его необычность. Он всегда говорил горячо и убежденно, но у Чипа, тем не менее, сложилось впечатление, что он говорит не то, что думает, а прямо противоположное. Хотя бы, как он отзывается об именах: «Замечательно! Восхитительно! Четыре имени для мальчиков, четыре имени для девочек! Что может быть яснее, что может лучше – подчеркнуть всеобщую одинаковость! Ведь ясно, что каждый захочет назвать своего мальчика в честь Христа, Маркса, Вуда или Веи, верно ведь?
– Да, – сказал Чип. – Конечно! А раз Уни дает мальчикам только четыре имени, то и девочкам он должен давать четыре имени, правильно? Это очевидно! Послушай, – он остановился и, нагнувшись, заглянул Чипу в лицо. Его большие глаза, казалось, готовы были рассмеяться. Они вместе шли на парад, был какой-то праздник – то ли День Объединения, то ли День Рождения Веи, то ли что-то в этом роде; Чипу было семь лет. – Послушай, Ли РМ 35М 26 Д 449988 Икс Игрек Зет, я хочу рассказать тебе нечто фантастическое и невероятное. В мое время – ты слушаешь? – в мое время было БОЛЬШЕ ДВАДЦАТИ ИМЕН ТОЛЬКО ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ! Ты можешь в это поверить? Были «Джан» и «Джон», и «Аму», и «Лев». «Хига» и «Майк»! «Тонио»! А во времена моего отца имен было еще больше, сорок или пятьдесят! Разве не странно? Столько разных имен, хотя все члены одинаковы и взаимозаменяемы! Ты слышал когда-нибудь о подобной глупости? Чип кивнул, смутившись, потому что он чувствовал, что Папа Джан имел в виду как раз все наоборот, что почему-то совсем не глупость, когда существует сорок или пятьдесят имен для мальчиков. – Ты только посмотри на них! – говорил Папа Джан, ведя Чипа за руку через Парк Единства, когда они шли на парад. – Совершенно одинаковые! Разве это не прекрасно? Волосы, глаза, кожа, профиль – все одинаковое, мальчики, девочки – все одинаковые! Как горошины в стручке. Разве это не прелестно? Разве это не высший класс? Чип, краснея (ведь у него один глаз зеленый, не такой, как у всех), спросил: – А что такое «гарошыны в стрючке?» – Я не знаю, – сказал Папа Джан. – Члены ели это до появления унипирогов. Шарья так говорила. Папа Джан работал главным координатором стройки в ЕВП 55131, в двадцати километрах от 55128, где жила семья Чипа. По воскресеньям и праздникам он приезжал их навестить. Его жена, Шарья, утонула, катаясь на прогулочном катере в 135м, в тот год, когда родился Чип, и дед так больше и не женился. Другие дедушка и бабушка, по отцу, жили в МЕК 10405, и Чип видел их только тогда, когда они звонили и поздравляли кого-нибудь с днем Рождения. Они тоже были странными, но гораздо меньше, чем Папа Джан. В школу ходить было приятно и играть тоже приятно. Музей До-Объединения тоже был приятен, хотя некоторые экспонаты были жутковатые: «копья» и «пушки», например, а еще «тюремная камера» с по-идиотски одетым «заключенным», сидящем на койке и сжимающим голову руками в бесконечной тоске. Чип каждый раз смотрел на него, а чтобы подойти, он обычно отставал от своего класса и, посмотрев, быстро догонял. Мороженое, игрушки и веселые книжки – это тоже было приятно. Однажды, когда Чип коснулся своим браслетом сканера в центре снабжения, одновременно приставив к сканеру наклейку на коробке с игрушками, индикатор промигал красным «нет», и Чипу пришлось положить игрушку – это был конструктор – на место. Он не мог понять, почему Уни отказал ему, день был тот, что нужно, и игрушка относилась к нужной категории. «Должна быть какая-то причина, дорогой, – сказал стоящий за спиной Чипа член, – свяжись со своим советчиком и спроси». |
