Представляю это и усмехаюсь самому себе. Боюсь на утешение это мало бы походило, а меня в ещё лишний раз упрекнули бы в пошлых намерениях. Фыркаю, когда вспоминаю распалённый вид Ридвон возле публичного дома, этот стыдливый румянец на щеках. Расслабляюсь совсем.

– …Это случилось пять лет назад, – вдруг говорит она. – Наша помолвка с Тарсоном… Отец считал, что Тарсон Вилсон, лучшая для меня партия, но за два дня до свадьбы… Я застукала его с любовницей… Он оскорбил меня, сказал, чтобы я молчала и смирилась… Забыла, что видела. Я знала, что отец не согласится с моим решением отказать Тарсону, что он будет злится, но я не думала, что он… отвернётся от меня, – прерывисто вздохнула. – Тарсон посчитал себя оскорблённым, раздул скандал, вывернул правду наизнанку и обвинил меня в измене. Что это он… застал меня с другим… Мне пришлось уехать, потому что… стало невыносимо жить. Меня осуждали и презирали. Мне было не место в Эферфолде. Возможно, мне стоило бы так и сделать, послушать отца и подчиняться, а не идти наперекор родительской воли, ведь многие женщины так живут… И кажется их всё устраивает…, – губы дрогнули в горькой улыбке. – Вот он и решил проучить меня, наказать… Оставив меня ни с чем.

Эту историю я уже слышал от отца. Но от неё она звучала иначе.

– Тарсон Вилсон – скотина. А ваш отец должен был встать на вашу сторону.

Адалин повернула голову и посмотрела на меня с изумлением.

– Что? Если я представитель закона – это не значит, что я не имею право называть всё своими именами. Какие у вас были ранее отношения с Гастором? До этого случая.

Некоторое время Ридвон молчит, потом задумчиво пожимает плечами.

– Он редко проявлял ко мне тёплые чувства, был чёрств и скуп на внимание, порой мне казалось, что я ему безразлична… Обо мне заботился до совершеннолетия мой дедушка, Роу Ридвон. И отца это устраивало. Раньше папа всегда был в разъездах, мы редко встречались, но, когда всё таки собирались за общим столом, он интересовался только моими успехами в учебе и проявлял недовольство, когда я в чём то не преуспевала. Из за этого дедушка часто ссорился с ним. Я чувствовала за собой вину, что из за меня они подолгу не разговаривали…

– А после того как вы… отказали Тарсону Вилсону, как Гастор отреагировал?

Адалин опускает взгляд и долго смотрит перед собой.

– Он был в гневе, много наговорил мне всякого…

– Он вас бил?

Она посмотрела на меня, сверкнула взглядом, кивнула.

– Да, ударил в порыве.

Я стискиваю челюсти и мозг начинает выдавать целостную картину.

– Вы уехали из дома. Вместо того, чтобы сразу заняться своим наследством, и оформить все нужные документы, вы впали в тяжелую депрессию. Остались без поддержки, друзей, близких. Вами управлял страх. Вы боялись, что вас осудит общество. Для вас на тот момент отъезд был единственным выходом из сложившейся ситуации. И ни о каком наследстве вы думать не могли. Несмотря на гнев вашего отца, вы верили ему, что он с вами так не поступит. Верно? – поворачиваю голову к изумлённой Ридвон.

– Да, господин Кан, всё верно, – соглашается и отводит взгляд, испытывая неловкость.

– Вам может показаться, что я пытаюсь залезть к вам в душу, – я чуть наклоняюсь, смотрю в её глаза, – но не обольщайтесь, чужие проблемы меня не волнуют. Для меня важно выиграть, – тру мочку своего уха и морщась показываю, как сильно важен для меня этот момент. – Понимаете?

Она торопливо кивает.

– Я и впрямь думала, что его злость на меня пройдёт, думала, что он…

– Сменит гнев на милость?

– Да, наверно, – задумчиво отвечает.