Рафт пошел дальше, держась берега реки. Хоть он и не был ботаником, заросли показались ему, самое малое, странными. Больше всего они походили на невероятные гибриды грибов и других растений.

Неизвестно почему он подумал о них, как о вампирах, ворующих у земли ее жизненные соки.

Этот лес никоим образом не был нормальным. Растущие за стеной циклопические деревья казались по сравнению с ним вполне дружелюбными. По крайней мере, они были большими и равнодушными, как боги.

Растения же Сада Харн, эти кошмарные гибриды, разрастались так буйно, что от одного их вида человеку становилось плохо. Желтые джунгли оживляло какое-то движение, какая-то таинственная пульсация, от которой волосы на голове Рафта становились дыбом.

Очень слабо, почти на пределе своих чувств, он ощутил в Саду чье-то присутствие и лишь тогда понял, почему Жанисса не хотела говорить о Харне.

Это неуловимое нечто дышало холодом, отстраненностью, чужеством.

И оно было злым.

С этого момента Рафт постоянно был настороже. Что-то грозное висело в воздухе, зловещее тем более, что он не мог определить источник угрозы. Гнетущее таинственное присутствие ощущалось и людьми-кошками и им самим, а это делало положение еще более серьезным.

Кошки и обезьяны по-разному реагируют на один и тот же раздражитель. Кошек характеризует легкость, с которой они принимают сверхъестественные явления, сводящиеся, чаще всего, к парапсихическому воздействию, слишком слабому, чтобы человек мог ощутить его.

Психическая угроза, вызывающая у нас дрожь страха, может привести кота в состояние экстаза.

С другой стороны, кошки невероятно бурно реагируют на угрозу со стороны собаки или волка, тогда как человек в такой ситуации просто хватает то, что под руку подвернется.

Вывод напрашивался сам собой: зловещее давление исходило от существа, равно чуждого и людям, и кошкам.

Возможно, чуждость эта вытекала из необычных условий эволюции, установившихся в этой долине-теплице в результате ускоренного развития. В контакте с невидимым существом таилось что-то знакомое. Рафт был уверен, что уже сталкивался с чем-то подобным прежде… и не раз. Однако никогда еще он не дрожал от простой близости какого-то создания. Что бы ни населяло Сад Харн, оно не было ни нормальным, ни здоровым…

Рафт вошел под навес из широких листьев и шляпок грибов. Сверху пробивался желтый свет, лишенный холодной прозрачности воздуха.

Почва была губчатой и влажной, ее покрывала скользкая грязь, в которую сандалии погружались с неприятным чавканьем. И это был не единственный звук — желтые джунгли вокруг были пронизаны шелестом, сопровождающим торопливые тайные движения.

Рафт был здесь чужаком и остро чувствовал это. Ветвь телесного цвета медленно нагнулась к нему, выделяя всей своей кожицей липкий сок с тошнотворным запахом. Рафт уклонился, и ветвь начала с трудом распрямляться, словно силясь скинуть с себя болезненные путы тяготения.

Да, лес осознавал его присутствие. К счастью, в нем не было ни деревьев-каннибалов, ни ловушек, способных поглотить его целиком, однако что-то ужасное таилось в напряженных, судорожных движениях тяжелых листьев и стеблей.

В лесу было полно мух, мотыльков и бабочек. Мириады различных созданий ползали или гудели в воздухе, питаясь соком, Выделяемым деревьями.

У некоторых грибов были вогнутые шляпки, формой напоминающие большие чаши. От этих чаш поднимался совсем уж гнусный запах.

Розовое масло в больших количествах просто-напросто воняет, тогда как капля вызывает совершенно иную реакцию.

Если бы лес не выделял своих веществ в таком изобилии, Рафт счел бы их аромат приятным, а так уже через пару шагов одежда его стала мокрой и невыносимо засмердела.

Путь, которым прошли Паррор и Крэддок, был хорошо виден. Правда, имелись еще чьи-то загадочные следы, но Рафт не обращал на них внимания, желая поскорее догнать беглецов.