— Могу я с ними увидеться? — поинтересовался я, не веря на слово. То, что он меня спас, о многом говорило. И все же я не стал доверять первому встречному, он меня, может, и знает, а вот я его нет.

— Да, как рой успокоится, пойдем, — кивнул пчеловод. — Разворошил ты осиное гнездо, конечно. Нет чтобы спокойно дождаться темноты, когда большая часть насекомых спит, и костерок зажечь? Мы бы тебя нашли и сами встретили.

— Что-то не похоже было во время урагана, что они ночью спят, — заметил я.

— Миграция, пока новый улей не обжит и личинки в опасности, они могут суетиться. Мрут от перенапряжения, но продолжают искать место под гнездо, — объяснил Пал Палыч. — Но теперь все более-менее спокойно. Сейчас патрули уйдут на покой, рабочие вылетят вновь на заготовку, и можно будет выдохнуть.

— А ты неплохо разбираешься в этих тварях, — с уважением заметил я.

— Так они почти наши, земные. Только размножение у них немного другое, и маток нет, — объяснил пчеловод. — Каждая особь изначально оплодотворенная, мечет личинок — таких сколопендр, в метр длиной.

— Да уж, можешь о них не рассказывать. Товарища живьем изнутри сожрали, — вспомнив, передернул я плечами.

— Не повезло, ну так надо было аккуратнее обращаться, мази да припарки использовать, — покачал головой Пал Палыч. — Я вон до сих пор жив, хотя и с взрослыми, и с личинками постоянно работаю, как и десяток наших.

— Вы умудрились научиться выживать рядом? — прямо спросил я.

— Да чего там уметь, сейчас все успокоятся, сам увидишь, — пообещал пчеловод и через несколько минут, еще раз облив меня едкими отходами шершней, вывел наружу.

Несколько крупных особей спустилось, устрашающе щелкая жвалами. Мужчина протянул вперед руки, первым дотронувшись до усиков насекомых, и я повторил действие за ним. Несколько секунд нас ощупывали, пчеловод показал, как нужно вести себя, похлопав шершня по голове, и в конце концов нас пропустили через охраняемый периметр.

— Помоги набрать воска, нужно поисковый отряд подготовить, а у нас запасы на пределе, — попросил Пал Палыч и, вооружившись скребком, начал сбивать со стен отложения. Я не стал спорить — кинжалом срезал целые пласты, так что полведра мы набрали достаточно быстро. Затем пчеловод на несколько секунд исчез в здании, а когда вернулся — ведро оказалось заполнено все той же желтоватой слизью.

— Что это? — наконец решившись, спросил я.

— Жидкость, содержащая феромоны и запахи шершней-укладчиц. У них нет четкого разделения на роли. Но тех, которые сейчас откладывают яйца и сторожат личинок, трогают меньше, — ответил пчеловод. — Среда выживания у них очень суровая, вот и пришлось приспосабливаться. Каждая и матка, и стражник, и рабочая. А в условиях нехватки еды все очень агрессивны. Но собственные соты с личинками не едят, чем мы и пользуемся.

— Это как? — снова поинтересовался я.

— Терпение, уже недалеко осталось, — довольно сказал мужчина. Вместе мы зашли в расколотое здание по соседству, из которого вылетали новые шершни. Походя мужчина сделал несколько мазков по двери, и так уже желтой от воска, обновляя запах. К слову сказать, я к нему уже почти привык и перестал ощущать. Человек ко всему привыкает.

Войдя в подъезд, я ожидал увидеть соты или, по крайней мере, несколько шершней, но вместо этого сразу за второй дверью меня встретил самый обычный лестничный пролет. Только вдоль стены висело несколько таких же брезентовых плащей в полный рост, а на этаже выше сидел чисто выбритый мужчина с ружьем.