|
С таким же успехом она могла бы пить этот кофе где-нибудь в Вестминстере или в Маунт-Верноне. Город мертвых казался здесь чем-то вроде кошмарного морока или фильма ужасов. Хилтс уселся рядом, не снимая темных очков, заказал высокий стакан холодного чая, но долгое время к нему не притрагивался. Наконец молчание нарушила Финн. — Тут такое дело… Совсем недавно я стала свидетельницей того, как зверски зарубили ребенка, а потом ты в упор застрелил человека. Причем похоже, для тебя это не первый случай. Полиция наверняка ищет убийцу, а я так или иначе к этому причастна и хочу знать, что за чертовщина тут происходит. — Если бы я сам это знал! — А как насчет человека, который преследовал меня? Кто он такой? — Понятия не имею. — Откуда он вообще мог узнать обо мне, если не от тебя? — Я в жизни его не видел. Один из Бакировых ребят нашел меня, сказал, что ты попала в беду, и я поспешил на выручку. — С пушкой. — Верно, с пушкой. — Объясни насчет пушки. — Начать с того, что как раз за пушкой я и отправился в Город мертвых. Сейчас не то что раньше, не так легко провезти пистолет в своем багаже и пронести его через таможню. — Я думала, ты отправился туда, чтобы снимать. — Так оно и есть. — Значит, если бы я позвонила в «Нэшнл джиографик», они бы поняли, о чем идет речь. — Поговори с парнем по имени Расе Тамблин. — Ты так и не объяснил мне насчет оружия. — Оно было необходимо. — Почему? — Потому что я не доверяю как Адамсону, так и человеку, через которого мы должны осуществлять связь с ливийскими властями. — Что за человек? — Некто по имени Мустафа Гиснави. Выдает себя за археолога, но является, насколько мне известно, полковником Ливийской Арабской Джамахирии, тайной полиции. — Откуда у тебя такие сведения? — Я же говорил: у меня много друзей и я много читаю. — Похоже, ты и стреляешь много. — Время от времени. — А где ты этому научился? Может, по книжкам? — В бойскаутах. — Ну да, конечно. — Это правда. У меня есть похвальный знак. А еще я несколько лет прослужил в морской пехоте. — Не знаешь, почему мне ни во что из этого не верится? — Да верь во что угодно. Главное, что тот малый, похоже, собирался разрубить тебя пополам. — Ага. Но вместо меня разрубил пополам Бакира. — Да, я подоспел слишком поздно. Жаль, конечно, мальчишку. Я бы все отдал, лишь бы этому помешать, но его уже не вернешь. — Может быть, тебе не пришлось бы сожалеть об этом, если бы ты не ушел туда искать пушку. — Может быть, а может быть, и нет. — Как ты можешь быть таким черствым? Ребенок погиб. — Я его не убивал. Убил его тот сукин сын с мечом, который гнался за тобой. И собирался убить тебя. — Что возвращает меня к моему первоначальному вопросу — почему неизвестный араб пытался меня убить? — Что-то, имеющее отношение к экспедиции? — Можно подумать, я в этой экспедиции большая шишка. Ты ведь знаешь, я технический иллюстратор и картограф. Буду делать чертежи и зарисовывать артефакты. |
