|
Стоит также заметить, что более ранние формы предполагали совершенно реальные жертвоприношения. Жертва не всегда бывала искупительной, и это бывало далеко не везде. В Индии мужчины собственноручно сдирают с себя кожу, жестоко истязая себя, чтобы достичь святости. На западе святые изумляли мир своей строгостью, самобичеваниями, раскаяниями, бдениями. Но Лютер избавил нас от всего этого. Его реформация стала триумфом воображения и дешевизны. Она принесла тебе предельное спасение и не требовала от тебя ничего, кроме веры. Лютер не знал, что делает он для научного социологического пути, как знаем об этом мы; но его инстинкт послужил ему больше, чем могли бы знание; ибо именно инстинкт, а не теологическая казуистика, заставил его столь решительно ограничиться Оправданием Верой в качестве главного козыря, которым он должен был побить Папу, или, как определил это он сам, в качестве знака, под которым он должен был побеждать. Можно сказать, он отменил плату за небо. Павел настаивал на этом; но сделали это Лютер и Кальвин.
По этому разделу почти нечего сказать, но настораживает одна сентенция. Мы видим один из главных пороков в критическом инструментарии мистера Шоу. «В Индии мужчины собственноручно сдирают с себя кожу, жестоко истязая себя, чтобы достичь святости». Это одна из тех полуистин, которые вводят в заблуждение хуже любой лжи. Ибо святость в Индии подразумевает контроль над телом и умом, чувствами, мыслями и страстями, а вознаграждение предполагает обретение владычества над природой, равно как и избавление от греха и воздаяния. На самом деле они действуют точно так же, как химик, рискующий жизнью и лишающий себя всех обычных человеческих удовольствий ради того, чтобы совершить открытие в своей науке. Джон Ячменное Зерно Есть ещё одна страница в истории религии, которая должна быть вызубрена и усвоена прежде, чем мы сможем полностью понять природу Иисуса. Те, кто способен читать длинные трактаты, найдут её во фрэзерской «Золотой ветви». Простой народ — в крестьянской песне о Джоне Ячменное Зерно, ставшей теперь доступной нашим салонным дилетантам благодаря прекрасному сборнику Сесила Шарпа «Народные песни Сомерсетшира». Из выдающегося труда Фрэзера вы узнаете, как та же нехитрая логика, что заставляет современного англичанина верить, будто, съев бифштекс, он может обрести силу и смелость быка, и сохранять свою веру в это, невзирая на позорнейшие поражения от вегетарианских борцов, или гонщиков, или велосипедистов, вела первых людей, придумавших Бога способным к воплощению, к вере в то, что они могут приобрести искру его божественности, отведав его плоти и испив его крови. А из песни о Джоне Ячменное Зерно вы можете узнать о чуде семени, прорастания и урожая, самом замечательном среди всех чудес и столь же необъяснимом, как прежде, но познанном простым хлебопашцем, и о том (как мы можем теперь заявить, изучив всё с должным тщанием), что Бог пребывает в семени, и что Бог бессмертен. И оно становится проверкой на божественность, поскольку, что бы ты с ним не делал, ты не сможешь его убить, и когда ты похоронишь его, оно поднимется вновь с новой жизнью и красотой и подарит человечеству вечную жизнь, чтобы быть съеденным и выпитым, и снова убитым и погребённым, чтобы подниматься снова и снова, ещё и ещё. Ты можешь и даже должен обращаться с Джоном Ячменное Зерно с «праведной свирепостью», опуская его «на колени» своей косой, бичуя его своим цепом, зарывая его в землю; и он не будет ни сопротивляться тебе, ни упрекать тебя, но восстанет вновь в золотой красе средь великого полыхания солнечного света и пения птиц, и спасёт тебя, и освежит твою жизнь. И, соединив эти две традиции с необходимостью Избавителя, вы получите, наконец, представления о том, что, когда Избавитель придёт, он будет бессмертен; он отдаст нам своё тело на съедение и кровь — на выпивание; и он докажет свою божественность, приняв мученическую смерть без сопротивления или осуждения, и воскреснет из мёртвых, и вернётся на землю во славе как даритель жизни вечной. |
