Изменить размер шрифта - +
Он остался, потому что полюбил и орден, и его магистра.
   В памяти всплыли слова Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».[43]
   Симон-Петр признал и принял Его, так же как и все пришедшие после Симона, и мрак превратился в свет. Возможно, благодаря тому, что осознал Симон, теперь они все стали детьми Бога.
   Крики и шум стихли.
   Он подождал, когда воцарится тишина.
   — Я думал, что, может быть, пришло время для меня оставить это место, — тихо произнес он. — Последние дни вызвали к жизни много трудных решений. Делая выбор, стоявший передо мной, я полагал, что моя жизнь в качестве брата окончена. Я убил одного из наших братьев и сожалею об этом. Но у меня не было выбора. Я убил магистра. — Его голос стал громче. — Он бросил вызов всему, во что мы верим. Его жадность и безрассудство привели бы к нашему падению. Он был озабочен своими нуждами, своими желаниями, не нашими. — Марк выпрямился, полный силы, ему вспомнились слова его учителя. «Помни то, чему я учил тебя». — Как ваш магистр, я объявляю: мы выйдем из тени, не ради мести или справедливости, но для того, чтобы занять свое место в этом мире — как бедные рыцари Христа и Храма Соломона. Вот кто мы есть. Вот кем нам следует быть. Нам предстоят великие дела. Бедные и угнетенные нуждаются в защитнике. Мы можем стать их спасением.
   Он вспомнил, о чем писал Симон. «Мы все храним в себе образ Бога, все достойны любви, все можем проникнуться духом Бога». За последние семь веков он будет первым магистром, руководствующимся этими словами.
   И Марк Нелл намеревался следовать им.
   — Сейчас, добрые братья, пришло время попрощаться с братом Жоффруа. Его жертва сделала сегодняшний день возможным для нас.
   
   Аббатство поразило Малоуна. Он, Стефани, Хенрик и Кассиопия были приглашены сюда. Они стали первыми непосвященными в братство людьми, которым когда-либо была оказана подобная честь. Их гид, капеллан, показал им все закутки и терпеливо поведал об истории ордена. Потом он оставил их, объявив, что должен начаться конклав. Через несколько минут он вернулся и провел их в часовню. На похороны Жоффруа их допустили благодаря роли, которую они сыграли в поиске Великого Завещания.
   Они сели в первом ряду, прямо перед алтарем. Часовня была великолепна, своего рода собор, место, где веками находили упокоение рыцари-тамплиеры. И Малоун ощущал их присутствие.
   Стефани сидела рядом с ним, Хенрик и Кассиопия — около нее. Он уловил, как у Стефани перехватило дыхание, когда пение прекратилось и из-за алтаря вышел Марк. В то время как остальные братья носили домотканые сутаны и покрывали головы капюшонами, он был облачен в белую мантию магистра. Малоун сжал ее дрожащую руку. Она улыбнулась ему в ответ.
   Марк подошел к простому гробу Жоффруа.
   — Этот брат отдал свою жизнь за нас. Он сдержал клятву. За это ему будет оказана честь быть похороненным в Зале Отцов. Прежде этого удостаивались только Великие магистры. Теперь к ним присоединится этот герой.
   Никто не сказал ни слова.
   — Также аннулирован вызов, брошенный нашему покойному магистру братом де Рокфором. Ему будет отведено подобающее место в Хрониках. А теперь давайте попрощаемся с братом Жоффруа. Благодаря ему мы возродились.
   …Служба длилась час, затем Малоун и остальные сопроводили братьев в подземный Зал Отцов, где гроб положили в нишу рядом с гробом покойного магистра.
   Затем они вышли во двор к своим автомобилям. Малоун заметил особенное спокойствие в Марке и явную оттепель в его отношениях с матерью.
   — Чем собираешься заняться, Малоун? — поинтересовалась Кассиопия.
Быстрый переход