|
— Чем собираешься заняться, Малоун? — поинтересовалась Кассиопия. — Вернусь к книгам. Вскоре приезжает мой сын, на месяц. — Сын? Сколько лет? — Четырнадцать, но ведет себя как тридцатилетний. Непростой мальчик. Кассиопия ухмыльнулась: — Похож на отца, значит. — Скорее, на мать. Он много думал о Гарри за последние дни. Глядя на борьбу между Стефани и Марком, он вспомнил собственные неудачи в качестве отца. Но Гарри никогда не давал ему этого понять. В то время как Марк возмущался и обижался, Гарри преуспевал в школе, спорте, ни разу не возразил против переезда Малоуна в Копенгаген. Вместо этого сын поддерживал его, понимая, что его отцу тоже хочется быть счастливым. Малоун зачастую чувствовал себя виноватым за это решение. И он с нетерпением ждал приезда сына. В прошлом году они первый раз вместе провели лето в Европе. В этом году собирались попутешествовать по Швеции, Норвегии и Англии. Гарри нравилось путешествовать — в этом их с Малоуном вкусы совпадали. — Будет здорово, — задумчиво сказал Малоун. Малоун, Стефани и Хенрик собирались ехать в Тулузу и оттуда вылететь в Париж. Потом Стефани отправится домой в Атланту, Хенрик и Малоун вернутся в Копенгаген. Кассиопия направляется обратно в свой замок. Она стояла около своей машины, когда Малоун подошел к ней. Со всех сторон их окружали горы. Через несколько месяцев зима укроет все снежным одеялом. Круговорот. И в природе, и в жизни. Хорошее, затем плохое, снова хорошее, опять плохое, и снова хорошее. Он вспомнил, как говорил Стефани, уходя в отставку, что сыт по горло этой суматохой. Она улыбнулась его наивности и сказала, что на земле нет и не будет спокойного места. Везде одна и та же игра, меняются только игроки. И это хорошо. Опыт прошлой недели помог ему понять, что он игрок и всегда им останется. Но если его кто-то спросит, он ответит, что он книготорговец. — Береги себя, Малоун, — сказала Кассиопия. — Я больше не прикрываю твою спину. — У меня такое чувство, что мы еще встретимся. Она улыбнулась: — Кто знает… Он вернулся к своему автомобилю. — Как насчет Кларидона? — поинтересовался он у Марка. — Он умолял о прощении. — И ты благородно даровал его. Марк ухмыльнулся: — Он сказал, что де Рокфор собирался поджарить его ноги, и несколько братьев подтвердили это. Он хочет присоединиться к нам. Малоун хмыкнул. — Вы готовы к этому, парни? — Некогда наши ряды пополнялись гораздо худшими людьми. Мы выживем. Я присмотрю за ним — это будет моя епитимья.[44] Стефани и Марк обменялись несколькими словами. Они уже попрощались наедине. Стефани выглядела спокойной и расслабленной. Видимо, их прощание было мирным. Малоун порадовался за них. — Что будет с урной и свидетельством? — полюбопытствовал Малоун. Других братьев поблизости не было, поэтому он мог свободно обсуждать эту тему. — Они будут спрятаны. Мир доволен тем, во что верит. Я не собираюсь вмешиваться. — Мудрое решение, — согласился Малоун. — Но орден выйдет из тени. — Это правильно, — поддержала Кассиопия. — Я уже говорила с Марком насчет того, чтобы орден поддержал благотворительную организацию, которую я возглавляю. Всемирная поддержка больных СПИДом и жертв голода найдет применение денежным вливаниям, а ордену теперь есть что тратить. |
