Прямо сейчас девочки с улыбками на лицах слушали сказки, которые отец выучил наизусть и по кругу рассказывал каждый вечер. Вот и сейчас Сергей Алексеевич смотрел на огонь, горящий в камине, думал о войне, но при этом рассказывал милую сказку.

— … И вот, маленький слоник нашел желтый листочек. Он поднял его и посмотрел на дерево. «Как же мне вернуть его на место? Ведь его ждут братишки и сестрички, осенние листики! Нехорошо убегать от родных»…

В дверь постучали и не дожидаясь разрешения в кабинет вошел седой дворецкий которому на вид было не меньше шестидесяти лет.

— Сергей Алексеевич, можно вас на минутку? — поклонившись, спросил старик.

— Это может подождать? — спросил Малышев, стараясь сдержать раздражение.

— Никак нет. Очень важное донесение.

Вздохнув, Сергей Алексеевич посмотрел на дочерей, поцеловал в лоб сначала Снежану, а потом и Виолетту.

— Родные, порисуйте пока. Папа отлучится на пару минут, а когда я вернусь, вы покажете мне свои рисунки. Идёт? — Граф лучезарно улыбнулся, и дочки согласно закивали. — Вот и славно.

Не спеша, Малышев встал с дивана и направился в коридор, где его уже ждал дворецкий. На лице дворецкого не было эмоций. За долгие годы он давно растерял способность переживать и удивляться. Жизнь превратилась в кинофильм, который ты смотришь уже в тысячный раз. Таким кино тебя не удивить.

— Ваше сиятельство. Наши войска заняли третью часть Ирбита, — сообщил дворецкий.

— Я знаю. Уже читал сводки, — нетерпеливо сказал Малышев, желая вернуться к дочерям.

— Вас понял. Значит, вы уже знаете, что Черчесов отвел половину войск в глубь своих земель. А оставшиеся бойцы прекратили наступление и окапываются на занятых позициях, — меланхолично проговорил дворецкий.

— Какого чёрта⁈ Если он прекратит наступление, то Архаров перебросит свои резервы к Ирбиту. Мы и так целый месяц бьёмся с этой треклятой крепостью! — шепотом выкрикнул Малышев.

Его рука нырнула в карман и достала сотовый. Пальцы быстро пробежались по кнопкам и набрали номер Черчесова. Увы, первый звонок закончился ничем. Черчесов не взял трубку. Как и второй, а также третий вызов.

— Да этот ублюдок издевается⁈ Он что, подставить меня удумал? — прорычал Малышев.

На четвёртой попытке Малышев услышал в трубке щелчок, за которым последовало нетрезвое приветствие:

— Вас приветствует граф Шершесоф, — едва выговаривая слова, сказал Черчесов. — Шем могу помощ?

— Даниил Евгеньевич, ты что творишь? — прошипел Малышев.

— Сейщас? Ик! Пью, — честно ответил собеседник.

Услышав это, Малышев скрежетнул зубами и едва сдержался, чтобы не обложить Черчесова последними словами.

— Я про нашу маленькую победоносную войну. Ты какого чёрта прекратил наступление?

— Серё-ё-ёжа-а-а! Какое, ф задницу, наступление? У меня тут проблемы посерьёзней. Я потерял два десятка поселений. А ещё! А ещё. Ик… Ещё шесть крупных городов. Короче. Мне сейчас не до Архарова. — В трубке было слышно, как граф снова приложился к бутылке.

— Даниил, мать твою, Евгеньевич. Ты меня подставляешь. Немедленно верни войска на позиции, иначе нашей дружбе конец. Ты меня понял? — процедил сквозь зубы Малышев, чувствуя острое желание заявиться в Югорск и собственноручно придушить Черчесова.

В трубке послышалась тишина, тяжелый вздох, а после — трёхэтажная брань.

— Да пошел ты в задницу! — выкрикнул Черчесов и тише добавил.