Хорошо, давайте так. Представьте, что вы пользуетесь сварочным аппаратом и вам на лицо надели сварочную маску — мир тут же потерял цвета и свою чёткость. Но в момент, когда вы используете электрод и свариваете два куска стали, выделяется огромный сноп искр; именно так я и вижу энергетические каналы всего живого.

Чертовски яркие вспышки, детализированные до жути, и от постоянного использования этой доминанты начинают болеть глаза и голова. Поэтому приходится прибегать к Всевидящему Оку лишь эпизодически. Если использовать Око всего пару минут, то всё в порядке, но если пользоваться доминантой больше часа…

К тому же, мне не нравится, что мир теряет свою цветность. Сейчас и так осень. Унылое небо, на земле желтая листва, голые деревья стоят повсюду. Если я и эту блёклую картинку выкручу в серый спектр, то поезд на станцию «депрессия» отправится через три, два, один… Ну, вы поняли.

Тележка мерно погрюкивала катясь по насыпи слева от рельсов, дождь мерзко лил с небес, а я всё шел и шел. Спустя полтора часа я наконец-то добрался до дачного посёлка. Свернул в сторону погреба и увидел, как из трубы клубами валит густой дым. Дверь прикрыта. Остановив тележку у входа, я постучал в дверь и выкрикнул:

— Доставка продуктов! Открывайте!

Первым из погреба вынырнул Макар с широченной улыбкой на лице.

— Мишка! Красавец! А я уж думал, с голоду сдохнем! — выпалил парень, пожал мне руку и тут же рванул к тележке. — Охренеть, ты тут добра понабрал!

Макар схватил кастрюлю и баклажку воды, после чего вернулся в погреб, едва не столкнувшись с Лешим и Прохоровым, они как раз поднимались наверх.

— Мифаня. Молодеф, — улыбнулся пчеловод, хлопнул меня по плечу и пошел помогать разгружать награбленное непосильным трудом.

— Поесть принёс? — довольно грубым тоном спросил Прохоров и уставился на телегу.

— С голоду не сдохнешь, — усмехнулся я и пошел в погреб.

В холодильнике горела свежая порция дровишек, пахло дымком, а на полке лежал вспотевший Сергей…

— Мишка. Вернулся, — сказал он и измученно улыбнулся.

— Серёг, ты чего? Всё нормально? — встревоженно спросил я и приложил руку к его лбу.

Кожа парня пылала огнём.

— Вы куда смотрели, бараны⁈ У него жар, — возмутился я.

— А чем мы ему поможем? У нас ни воды, ни еды, ни медикаментов, — резонно заметил Макар.

— Это да, но тряпки-то у вас есть. Могли намочить под дождём и компресс поставить. Хотя бы температуру сбили, — парировал я.

— Ты прав. Не додумались, — ответил Макар и почесал затылок.

— Миш, не шуми. Просто мне не повезло. Так бывает, — философски сказал Сергей и закашлялся, от того, что во рту пересохло.

Взяв из рук Макара баклажку с водой, я помог Серёге напиться, сделал компресс, а ещё выдал ему новую потёртую куртку. В ней всяко теплее, чем валяться на земле в тонкой рубахе.

— Спасибо. Так намного лучше, — поблагодарил Сергей.

— Сейчас поешь и ещё лучше станет, — пообещал я и принялся варганить обед.

Столовый нож, который нашел Макар, доблестно справился с банкой тушенки и открыл крышку. Тушняк тут же полетел в кастрюлю, сверху я всё засыпал гречкой и залил это варево водой. Парни смотрели, как завороженные. Голодные глазищи, сглатывают слюну, того и гляди бросятся жрать сырую крупу.

Поставил кастрюльку прямо на горящие дрова, и началась магия. По погребу пополз невероятный аромат горячей пищи. Водичка кипит, жирок от тушенки поднимается наверх, впитывается в гречу. Просто восторг!

Каких-то двадцать минут — и кашка готова. Да, гречка слегка подгорела, ну уж извините.