Подбирая и систематизируя эти усердствования, по ним одним когда-нибудь строгий и справедливый ум сурово осудит порядок идей нашего времени, но и это напоминание не поможет живущим по пословице: «apr?s nous le dеluge»[1 - После нас хоть потоп (фр.).]

Упованием евреев действительно опять остается один Егова, – один Он, обещавший через Иеремию «не отвергнуть рода Израилева от всех».

Евреи не зовут отмщения Немезиды, они заодно с христианами верят, что «Бог поруган не бывает» (Гал. 6, 7), а в том, что делалось в последние годы над еврейством, есть прямое поругание самых священных чувств, возженных в сердце человека, «эллина же яко иудея». Во время разграбления евреев в Нежине и Балте было указано, что евреи в некоторых случаях «могли бы дать отпор, но не дали его», – русская газета заметила: «еще бы!», т. е. «еще бы евреи посмели защищаться!» – хотя, однако, защищать себя от нападающего насильника дозволяется и не вменяется в преступление.

Но, может быть, если нельзя защищать себя от побоев, а свое имущество от разграбления, то можно защищать мать, жену или дочь, если их насилуют на глазах их отцов и мужей? Но оказывается, что – тоже нет! И в этом еврей не должен сметь воспротивиться силою произволу христиан, бесчестящих еврейскую женщину…

К стыду русской печати, был случай, что одна распространенная газета, воспроизводя доказанное известие об изнасиловании буянами вместе с полицейскими солдатами двух еврейских женщин и одной девушки, нашла даже цинические шутки для смягчения события и одобрила, что евреи выдержали и это…

Вести себя так, чтобы шутить по поводу таких злодейств, значит – ругаться сердцу человека.

Указываемый нами возмутительный цинизм не оставался без отражения в народной массе: буйная чернь производила последние свои бесчинства над евреями в Ростове в те самые дни, когда коленопреклоненная Москва пред лицом представителей всех европейских держав молилась Всевидящему о благополучии всех людей, над коими помазан царствовать наш нынешний император!..

И были ли это последние дни бесчинства?

Конец ли на этом?

Не будем напрасно и вопрошать о том, на что никто, надеемся, не может дать достоверного ответа, пока положение евреев стоит в нынешней неясности. Но тени на еврейском горизонте сгущаются: говорить о их деле с беспристрастием стало уже не только неудобно, но даже и небезопасно. Защиту евреев в «Московских Ведомостях» г. Каткова представляют нечистою со стороны бескорыстия этого журналиста; о Стасюлевиче прямо напечатано, что у него «жиды взяли пай», а третьему журналисту, Л. Полонскому, за слово в пользу евреев тоже печатно указано, будто он когда-то распространял польские прокламации.

Кто поручится, что завтра человек, имеющий не злое мнение о евреях, не будет таким же образом заподозреваем в секретном изготовлении фальшивых денег или динамита? Раздражение этим долго тянущимся вопросом дошло до того, что людям, несогласным с жидотрепателями, остается выбирать только между необходимостью умолкнуть или же подвергаться таким инсинуациям, которые само правительство может быть поставлено в необходимость не оставлять без последствий. Даже и автор этого труда стяжал уже себе за свои идеи укоризны. Он мог ожидать встретить деловые поправки и указания, но их не последовало, а явились только сомнения и намеки насчет его способности знать дела и уметь излагать свои мнения.

Автор очень благодарен этим господам за снисхождение, с которым они не бросают, по крайней мере, теней на его денежную честность и политическую благонадежность, и, пользуясь такими преимуществами, он позволил себе еще раз попытаться изложить, что ему известно о евреях, в надежде, что это не будет излишним для суждения об их деле.