– Собаки бы чужих учуяли!

– Точно. Не катит. А если пожар? Что там тех денег было? Вспыхнули и нету!

– Пожар – это хорошо, – задумалась няня. – Но разве может случиться пожар в одном отдельно взятом ящике стола? Да так, чтобы следов не осталось?

Теперь задумался мажордом:

– Вообще-то, случиться может все. Но следы должны быть. И запах дыма. Тогда бы дети почувствовали. Слушай, а если Дарика подставить? Он же спец по бумагам!

– Да, и об этом я тоже думала, – тихо сказала Ника, поглаживая пса. – Дарик, конечно, кобель, но зачем на него напраслину возводить? Представь себя на его месте!

– Слушай, а давай вообще никому ничего не говорить! Кухарку предупредим: разгрузочная неделя, от молока и творога откажемся. Уж до выходных-то всяко перебьемся!

– А если дети чего попросят?

– Ты же педагог! Придумай какую-нибудь игру там – неделя без доллара!

– Ну да, и без копейки тоже…

– Ника, да протянем мы это время! На подножном корму в крайнем случае! У тебя там когда трава взойдет?

Ника представила себе несчастных голодных двойняшек, ползающих по грядкам, запихивающих в ротики грязными ручонками едва зазеленевшие всходы петрушки и укропа, и испытала такое сильное чувство жалости, что чуть в обморок не хлопнулась! Хорошо что сидела…

– Нет, Жан, – твердо закончила разговор Ника, – буду сознаваться. Пусть ЕВР делает со мной что хочет, но дети страдать не должны!

– В чем сознаваться-то? – не понял Жан.

– Что деньги неизвестно куда засунула и забыла. В амнезии то есть. Это – общеизвестная болезнь, может, он меня и не сразу выгонит…

Коллега грустно помолчал, потом робко посоветовал:

– Пару деньков подожди, а вдруг найдутся?

– Ладно, – вздохнув, согласилась девушка. Положила трубку и снова горько расплакалась. Представила, как будет докладывать о невероятном событии ЕВРу, как недоверчиво округлятся у того глаза, как подожмет, не веря ни одному Никиному слову, тонкие губы кухарка.

«Единственные, кто мне поверит, – дети и собаки. Их не проведешь…»

А дети, видно, что-то и впрямь почувствовали. Вышли на крыльцо будто пожелать спокойной ночи. Увидели в свете фонаря заплаканное нянино лицо, забеспокоились.

– Ника, что ты плачешь? – спросила добрая девочка.

– Ника, что случилось? – встревожился храбрый мальчик. – Кто тебя обидел?

– Даже не знаю, как сказать, – пожаловалась няня. – Куда-то засунула все наши деньги и найти не могу!

– И ты из-за этого плачешь? – не поверила Марфа. – Да папа еще даст, сколько скажем!

– Эх, Марфа, Марфа, – горько качнула головой Вероника. – Это вы у папы попросить можете, а я? Он мне деньги выдал, я должна за них отчитаться. До последней копеечки. А если денег нет и отчитаться не за что, значит, что?

– Что? – хором поинтересовались любознательные двойняшки.

– Значит, я их растратила на себя. То есть, считай, украла.

– Но ты же не укра… дала… – недоуменно запинаясь, произнес Петр.

– А кого это волнует? – усмехнулась Ника. – Денег-то нет… Ладно, деточки, идите ложитесь, поздно уже…

– А ты?

– Посижу тут, воздухом подышу, на звезды полюбуюсь.