— Он спрашивает тебя… — начал младший.

— Дай мне его допросить! — рявкнул старший.

— Он не понимает по-украински.

— Я говорю по-польски! — сердито сказал старик.

Он повернулся к Янеку.

— Откуда он у тебя?

— Отец дал.

— Где твой отец?

— Не знаю.

— Ты слышал, Черв? — обрадовался старик. — Он не знает, где его отец!

— Слышал. Не глухой.

— А может, он знает, а? Может, он просто не хочет нам сказать, а?

— Оставьте его в покое, Савелий Львович, — с досадой возразил его товарищ. — Я его знаю. Это сын доктора Твардовского, из Сухарок. Его отец меня лечил.

— Сухарки, да? — повторил старик. — Сухарки…

Он искоса глянул на Янека.

— Хорошо, тогда я расскажу тебе, что случилось с твоим отцом…

— А что с ним случилось?

— Заткните глотку, Савелий Львович! — неожиданно крикнул его товарищ. — Прошу вас, заткните свою грязную глотку!

— А? — удивился старик. — Но я же ничего не сказал!

Он схватил толстую книгу и посмотрел название.

— Вин-не-ту, — с трудом прочитал он по складам. — Крас-но-ко-жий джен-тль-мен… А?

Он с шумом захлопнул том и посмотрел на Янека. А потом с отчаянием выругался:

— Kurwa ich mac! Kurwa ich mac!

— He ругайтесь так, Савелий Львович. Я же говорил вам: это некрасиво, в вашем-то возрасте.

— Что случилось с моим отцом? — повторил Янек.

— А? — переспросил старик. — Я не знаю, что с ним случилось. Холера его знает. — И чуть не расплакался: — Виннету, краснокожий джентльмен… Ишь ты!

— Не нервничайте, Савелий Львович.

— А я и не нервничаю. Я никогда не нервничаю! — Он вернул книгу Янеку. — Что ты делаешь в лесу, бледнолицый?

— Живу.

— А?

— Живу.

— Ты слышишь, Черв? Он тут живет!

— Я ищу партизан, — робко сказал Янек.

— Чего? — Старик аж подпрыгнул. — Чертов… Ты слыхал, Черв? Он ищет партизан!

— Слышал.

— Каких партизан? — с интересом спросил старик.

— Не знаю.

— Он не знает! — ликовал старик. — Ты слышал, Черв, он не…

— Прошу вас, заткните пасть, Савелий Львович. — Он серьезно посмотрел на Янека. — Можешь пойти с нами, — сказал он.

— Кто здесь отдает приказания? — возмутился старик.

— Никто. Здесь никто не отдает приказаний. Я знал его отца, и он может пойти с нами. Вот и все.

— А я когда-нибудь говорил, что он не может пойти с нами? Значит, у меня нет сердца. У меня есть только луженая глотка, да?

— Так точно, у вас луженая глотка, Савелий Львович.

— Сам знаю, — с гордостью сказал старик. — Ты можешь пойти с нами, бледнолицый! Добро пожаловать в наш иглу…

— Вигвам, — пробормотал Янек.

— А?

— У краснокожих вигвамы. Иглу — это у эскимосов.

— Холера их знает, что у кого! — проворчал старик.