Я с трудом разлепил глаза и тут же зажмурился — ну и дурак, поставил машину передом к восточной стороне, так что рассвет одновременно заметили мы все. С другой стороны, это было хорошо, так как вся наша компания дружно очнулась и начала сонно протирать глаза.

Мы вышли из машины, размять затекшие конечности. Тут же всплыли скомканные воспоминания от вчерашнего вечера, и то, что я в момент пробуждения принял за остатки сна, снова оказалось реальностью. Посмотрев на лица друзей, я понял, что с ними происходит подобное.

Где-то в конце улицы закричал петух, ему вторил громкий лай — странно, что собаки не оповестили хозяев о нашем приезде еще вечером. Ветер со скрипом качнул калитку того самого дома, из которого нас внимательно разглядывали, и понесся дальше, разбившись о незыблемую преграду в виде леса.

Ванька прикурил сигарету, выпустил изо рта клуб сизого дыма и задал самый животрепещущий вопрос.

— Что делать-то будем?

— Хороший вопрос, — ответил Леха, потом, помедлив, добавил. — Ну, в сторону дома мы уже точно не поедем. Да и вообще неясно ничего, что хоть произошло-то… Может, у местных спросим?

— Я на это и рассчитывал, — согласился я. — Только дадим людям проснуться, а сами пока посидим потише. Можно еще вздремнуть, а лучше поесть.

Два с небольшим часа мы проторчали в машине, смакуя завалявшуюся под передним сиденьем пачку чипсов. Мобильный интернет теперь был недоступен, телефоны ни у кого не работали. Наконец, Ванька заметил в одном из огородов движение, и мы, решив, что час настал, рассредоточились по деревне. Мне достались три ближайших дома. Как я и предполагал, моему появлению никто не радовался. В первом доме меня просто проигнорировали, зато из второго, стоило мне постучать в дверь, донесся отчаянный мат. Общий смысл эмоционального монолога сводился к тому, что мне следует срочно отойти от двери, а лучше и вовсе уехать из деревни, пока со мной и моими товарищами не приключилось чего нехорошего — собака вот голодная как раз. Я покосился на здоровенного, похожего на волка пса и решил даже не пытаться, тем более что тот выжидающе смотрел на гостя, готовый к броску. Такой так просто гавкать не будет, просто клацнет челюстями — и нет человека.

Удача постигла меня, когда я, наученный новым опытом, с опаской открыл калитку третьего дома. Лежавшая возле будки дворняжка, прикованная к своему обиталищу короткой и толстой цепью, совершенно не подходившей такой маленькой собачке, испуганно заскулила. Странно, чем меньше собака размером, тем больше она гавкает на всех и вся. Эту истину я уяснил еще давно, и сейчас, признаться, впал в ступор, из которого меня вывел хриплый голос:

— Чего тебе? — задали мне стандартный вопрос.

Я поднял голову. Из открытого окна покосившегося дома высунулся сухонький старичок, одетый в легкую куртку непонятного темного цвета. Такие, кстати, можно встретить на мужчинах самых разных возрастов практически в любой российской глубинке — откуда они их вообще берут?

— Да мы из Ижевска. Хотим только…

— Что? А ну, пошел вон! — лицо деда исказилось от злобы, он уже хотел захлопнуть оконную створку, но я успел.

— Не бойтесь Вы! Мы не заразные! Нас не было в городе во время теракта! На огороде мы отдыхали, у друга. Вон он, кстати, от индюков убегает, — я показал пальцем на Ваньку, испуганно удирающего от здоровенной птицы. При каждом шаге индюка висящая на шее кожа задорно подскакивала, что придавало всему происходящему комичный вид.