— Но что есть сила?
Крэнк ударил рукой по подоконнику.
— Вы играете с вашими словами, — прошептал голос «домового» в ухе Дитриха, в тот момент показавшийся жутким, словно исходил от бестелесного духа у него за плечом. — Сила — это способность сокрушить другого. — Крэнк вытянул свою левую руку, медленно сжал шесть пальцев в кулак, затем поднял и резко выбросил сжатую в кулаке руку в пол.
Существо подняло голову и посмотрело в упор на Дитриха, который не мог ни пошевелиться, ни издать звук при виде такой ярости. Ему не следует возвращаться в лазаретто, чтобы не рисковать быть избитым этим необузданным народом. Крэнки были вполне способны прийти в деревню и воздерживались пока от этого только потому, что считали себя слишком слабыми. Позволь им только осознать свою мощь, кто знает, к какой непреднамеренной жестокости они могут прибегнуть?
— Есть… — начал священник, но не смог завершить предложение под этим взглядом василиска и потому отвел глаза на распятие Лоренца над аналоем, — Есть и другой вид силы, — сказал он. — И она заключается в способности жить перед лицом смерти.
Крэнк выразительно щелкнул боковыми челюстями.
— Ты смеешься над нами.
Дитрих понял, что это выразительное щелканье напомнило ему, — пару ножниц, отрезающих что-нибудь. Он вспомнил, что, когда в прошлый раз был явлен этот жест, второй спорщик подставил для удара свою шею. Рука Дитриха сама по себе потянулась к горлу, и он подвинулся, чтобы между ним и странником вновь оказался стол.
— У меня и в мыслях не было насмехаться. Скажи, чем я тебя задел.
— Даже теперь, — ответил крэнк прямо ему в ухо, хотя их и разделяла комната. — Даже теперь — и я не могу сказать почему — ты кажешься дерзким. Я должен постоянно напоминать себе, что ты не крэнк и не знаком с надлежащим поведением. Я говорил тебе: наша повозка разбита, мы заблудились и потому должны умереть здесь, в этой далекой стране. А ты говоришь нам «жить перед лицом смерти».
— Тогда мы должны починить вашу повозку или найти вам другую. Циммерман умелый колесный мастер, а Шмидт может выделать любые необходимые металлические детали. Лошади боятся вашего запаха, а селяне не могут обойтись без своих волов; но, если у вас есть серебро, упряжный скот мы можем купить где угодно. Если нет, то, поскольку дорога уже известна, путь, проделанный неустанно пешком… — Голос Дитриха угас, поскольку крэнк принялся неритмично колотить руками по стене.
— Нет, нет, нет. Там нельзя пройти пешком, и ваши повозки тоже не способны проделать этот путь.
— Ну, Гийом Рубрук дошел до Катая и вернулся, и Марко Поло со своими людьми проделал то же самое намного позже, а в этом мире нет места более далекого, чем Катай.
Крэнк вновь пристально посмотрел на него, и Дитриху показалось, что желтые глаза того светились как-то особенно ярко. Должно быть, из-за сумерек и пламени свечи.
— Нет места более далекого в этом мире, — сказало создание, — но существуют и другие миры.
— Это и впрямь возможно, но путешествие туда — дело необычное.
Крэнк, и так всегда безжизненный в проявлении эмоций, казалось, окаменел еще больше.
— Тебе… известно о подобных путешествиях — вопрос.
«Домовому» пока так приходилось передавать выражение. Скребун говорил Дитриху, что для передачи настроения, вопроса или иронии в языке крэнков использовался скорее ритм, а не тональность. Поэтому Дитрих не мог быть уверен, действительно ли в переводе машины ему послышалась надежда.
— Путешествие на небо… — подсказал Дитрих, чтобы убедиться, что он понял правильно. |