- Ну что ж, тебе не удастся сохранить форму, если будешь пичкать себя холестерином, - предупредила она, надеясь, что Том не заметит, как она порозовела.

 Том хмыкнул, вонзил вилку во вкусный на вид ароматный омлет с сыром.

 - Ты становишься похожей на Джордан, когда так говоришь, - сказал он.

 Это не комплимент, подумала Элеонор.

 - Может, вы хотите свежую клубнику и шампанское-, мадам? - спросила стюардесса, убирая не тронутую Элеонор тарелку. - У нас есть "Перье", "Боллинджер", "Кристл"...

 - Нет, достаточно, - отказалась Элеонор.

 Остальную часть полета она занималась выступлением.

 Правление "Артемис" располагалось в нью-йоркском офисе студии, занимая два элегантных этажа по Мэдисон-авеню, номер один. Прямо в сердце района Флатирон.

 Том и Элеонор почти не разговаривали по дороге туда, и чем ближе подступал час совещания, тем напряженнее становились. Голдман волновался, Элеонор это видела. Он снова и снова просматривал статистические данные, как какая-нибудь нервная домохозяйка, не уверенная, взяла ли с собой удостоверение личности, и каждые десять минут заглядывающая в сумочку проверить.

 "А почему Том так волнуется? - размышляла Элеонор, глядя на запруженное в час ленча шоссе - Он ветеран в этом деле и к тому же знает о планах японцев... А для меня это первое совещание такого уровня, я понятия не имею, что они могут мне предложить. Я еду совершенно вслепую.

 Тому надо представить цифры. Хорошие, ясные. Совершенно реальные, которые бухгалтеры несколько месяцев готовили для него. А мне предстоит выступить с бодрыми уверениями, что фильм "Увидеть свет" понравится американской молодежи И мне нечем убедить их Все на эмоционально-ингуитивном уровне. Очень по-женски".

 Она пыталась сообразить, не кроется ли что-то за тревогой Тома.

 - А кто выступает первым? - спросила она босса.

 - Ты, - твердо заявил он.

 - А, прекрасно, - пробормотала Элеонор, и в этот момент лимузин остановился.

 Том открыл ей дверь.

 - У тебя все получится замечательно.

 В вестибюле они представились, и Том повел ее к дальнему лифту.

 - Нам на самый верх, но этот лифт идет без остановок.

 - Замечательно, - ответила Элеонор, расправляя юбку шелкового бледно-розового костюма от Диора.

 - Ты нервничаешь, - заметил Голдман, поглядев на нее.

 - Ты очень наблюдательный.

 - Слушай, Элеонор, ты участвовала в дебатах в защиту Гарварда, когда тебе было двадцать лет.

 Она пожала плечами.

 - Между двадцатью и тридцатью восемью я не совершенствовалась в ораторском искусстве.

 Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять... Номера этажей бесшумно проплывали перед глазами. В любую секунду лифт остановится и выпустит их. Внезапно Голдман протянул руку и нажал кнопку "Стоп".

 - Элеонор, посмотри на меня.

 Она удивленно подчинилась. Том глядел на нее; его глаза, чернота которых подчеркивалась черным костюмом с Сэвил-роу, смотрели нежно и по-доброму.

 - Ты помнишь, когда мы впервые встретились?

 - Конечно, - кивнула она, удивляясь, почему он об этом заговорил. - В коридоре, возле столовой. Я бежала, наткнулась на тебя, и ты пролил на себя кофе.

 Он кивнул.

 - Ты сказала мне "сэр", извиняясь Но с тех пор ты ни разу не выказывала мне такого уважения Элеонор вспомнила до мелочей ту сцену, как Том и предполагал. Она работала в "Артемис" первую неделю. Долговязая нервная девица, только что из колледжа, которая отчаянно мечтала утвердиться в этом мужском мире бизнеса А тридцатилетний Том Голдман, у которого тогда было гораздо больше волос и меньше стиля, был уже человеком номер два в отделе продаж Она пришла в ужас от того, что он облился из-за нее кофе, и побелела от страха.