Женщина, предварительно постучав, скрылась за одной из дверей и буквально через минуту вернулась, торжествующе помахивая ключом.

Холмс облегчённо вздохнул — возможно, время и деньги потрачены всё же не напрасно. Увы, эта надежда разбилась о серые обшарпанные стены пустой клетушки-комнатушки. По-другому эти двадцать квадратов назвать язык не поворачивался. Из мебели здесь присутствовали лишь потрепанная раскладушка да старый трельяж. Стёкло в единственном окне было разбито. На грязном, покрытом толстым слоем пыли, полу валялись промасленные газеты, окурки и пустые бутылки. А на стене, из последних сил цепляясь за единственную ржавую кнопку, висел календарь двухлетней давности с изображением певицы Ирмы. Вот и весь интерьер — никаких зацепок, записок, адресов и паролей.

Антон тяжело вздохнул. Он, конечно, не ожидал, что найдёт здесь телефон Товкаленко, сохранивший текст отправленных эсэмэсок, тем более что, судя по рассказам женщины, тот был просто не в состоянии их набирать, но и на полный тупик тоже не рассчитывал.

— И это всё? — разочарованно спросил детектив.

— Ну да, а вы чего хотели? Он же всё, что только можно было сразу пропил!

— А телефон у него есть? — ещё один глупый вопрос.

Женщина пожала плечами.

— Когда я Витьку видела в последний раз — был, а теперь уже пропил, наверное. Только номер я не знаю, он разве что у его матери есть, кому ещё этот забулдыга нужен?

— А где искать мать вы тоже не знаете?

— Нет.

— А кто знает? У неё были здесь подруги, приятели?

— Была подруга — Верка из 5 квартиры, но она умерла ещё в прошлом году. А так с ней мало кто общался. Витьку боялись, он и трезвый дурной, а пьяный так вообще зверь зверем!

— Понятно.

Антон ещё раз внимательно осмотрел помещение и неторопливо вышел в коридор.

— А что с ним случилось, с Витькой-то? Он хоть жив? — без каких либо признаков тревоги, скорее просто из любопытства спросила женщина.

— Не знаю, — честно признался детектив, — я надеялся получить от него кое-какую информацию, но не вышло. Кстати, вот моя визитка, если он вдруг появится, сообщите мне, пожалуйста.

— Хорошо, сообщу.

— Чтож, до свидания и спасибо за помощь, Анастасия Филипповна. Кстати, имя у вас красивое — литературное, знаете, у Достоевского была такая героиня.

Анастасия Филипповна горько усмехнулась.

— Конечно, знаю. Думаете, если я в такой дыре живу «Идиота» не читала? Я, между прочим, в МГУ училась, журналисткой мечтала стать, а потом ушла на втором курсе в академический отпуск, по семейным обстоятельствам, да так больше и не вышла — не судьба!

Тяжело вздохнув, женщина взяла таз с бельём и скрылась в своих двадцати квадратах.

Антон проводил её задумчивым взглядом, чувствуя, как в душе зреет и поднимается росток тягучей тёмной жалости. Усилием воли детектив поспешил его раздавить, вспомнив одно из напутствий отца: «никогда никого не жалей, сынок, это оскорбляет и унижает! Запомни, люди способны простить друг другу многое, но только не жалость!»

Игорь Шинский нервно расхаживал по комнате, нетерпеливо поглядывая на часы. Он не любил ждать. Не любил и не умел, а уж когда предстоящее событие не обещало ничего кроме проблем, как сейчас, ожидание становилось просто невыносимым!

— Ну, где же он?! Скорее бы уже со всем этим разделаться! — думал парень, продолжая гипнотизировать взглядом стрелки часов.