— Прекратите это! — рявкнул он. — Прекратите это немедленно! Остановите запись!

Сева Голованов послушно отключил камеру.

— Интервью закончено! — холодно, даже злобно произнес Дубинин. — Забирайте свои манатки и убирайтесь отсюда прочь! К чертовой матери!

— Жаль, — с грустью сказал Филя. — Жаль, что у нас не получился диалог. А я так рассчитывал на вашу помощь, Эдуард Васильевич.

Ладони Дубинина сжались в кулаки, он тряхнул этими внушительными кулаками в воздухе и рявкнул, как рассерженный лев:

— Вон! Вон отсюда, мерзавцы! И чтоб ноги вашей больше здесь не было! Я приложу все усилия, чтобы вас уволили с телевидения!

Филя улыбнулся, встал с кресла и, бросив Севе: «Пошли отсюда», двинулся к двери. Вопреки Филиным ожиданиям, останавливать их никто не стал.

Уже на улице, сев в машину, Филя спросил у Голованова:

— Ну как твое мнение?

Сева пожал плечами и спокойно ответил:

— Слабак. Даже не пришлось особенно давить. Такие в политике долго не держатся.

— Если только им кто-нибудь не помогает, — заметил Филя.

Сева подумал и сказал:

— Согласен.

Едва Володя Демидов нажал на кнопку звонка, как за дверью послышались чьи-то быстрые, шаркающие шажки.

— Кто там? — спросил из-за двери звонкий старушечий голос.

— Здравствуйте, — пробасил Демидыч, стараясь придать своему голосу максимально «интеллигентный» оттенок. — Я бы хотел с вами поговорить. По поводу вашей соседки Канунниковой.

— А вы кто? Из милиции?

«Да», — хотел сказать Демидыч, но привычка говорить правду взяла верх.

— Нет, — сказал он. — Я… журналист. Из газеты «Криминальная хроника». Веду журналистское расследование. — Это вырвалось у Демидыча само собой. Всем прочим соседям он представлялся частным детективом, но здесь интуитивно почувствовал, что старушку истинное положение вещей не слишком-то обрадует.

— Журналист? — переспросила старушка.

— Так точно. Собираю материал для статьи.

Сухо щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Цепочку старушка из предосторожности снимать не стала. Лицо у старухи было морщинистое, худое и острое, как у хорька; маленькие, бойкие глазки обшныряли Демидыча с ног до головы. После чего старушка сказала:

— А удостоверение у вас есть?

— Есть, — сказал Демидыч и опять соврал.

Старушка вновь оглядела его с ног до головы, задержалась взглядом на добродушном лице и, поразмыслив пару секунд, откинула цепочку. Затем распахнула дверь:

— Ну входите, раз пришли.

— Благодарю вас.

Володя зашел в прихожую. Старушка закрыла за ним дверь и указала на стул:

— Садитесь здесь. В квартиру я вас не пущу, у меня не убрано.

Демидыч сел на стул. Старушка прислонилась плечом к стене, сложила тонкие руки на груди и внимательно, как следователь или прокурор, взглянула не Демидова.

— Я бы хотел задать вам пару вопросов, — начал Демидыч осторожным голосом. — Это касается вашей бывшей соседки — Елены Канунниковой.

Старуха дернула уголком сухого, морщинистого рта, что должно было означать усмешку, и сказала:

— Знаю, знаю. Ее убили.

Брови Демидыча удивленно взлетели вверх.

— Убили?

Старушка энергично кивнула:

— Да. А вы разве не знаете? Какой же вы после этого журналист?

— Э-э… Но ведь официальная версия гласит, что…

— Официальная версия может гласить все, что ей угодно, а только то, что Лену убили, я знаю точно.