— Тяжело, наверно, было работать с таким человеком?

Гаврилов пожал плечами:

— Если она вам доверяла, то нет. А вокруг нее в основном были люди, которым она доверяла. Взять хотя бы ее мужа. Арсений Андреевич был настоящим героем. Прошел две войны, дослужился до звания полковника и — ушел в политику. Даже не в политику, нет. Он ушел к Елене Сергеевне. Стал ее верным рыцарем, я бы даже сказал — псом. Несмотря на преклонный возраст, он охранял ее лучше, чем целая дюжина телохранителей.

— Это не помешало ему выстрелить ей в голову, — тихо сказал Турецкий.

Глеб вяло махнул рукой:

— А, бросьте вы это! Неужели вы и в самом деле думаете, что Канунникова ушла из жизни по собственной воле?

— Председатель правления партии Дубинин утверждает, что она сама ему об этом говорила, — сказал Турецкий. — За несколько месяцев до проигрыша.

— А, вы об этом. — Гаврилов отхлебнул сок и кивнул: — Ну да, я помню, был такой разговор. Но ведь это было сказано сгоряча, в запальчивости. Они тогда здорово повздорили с Дубининым.

— Повздорили? — насторожился Турецкий.

— Угу. А он вам разве об этом не рассказывал?

Александр Борисович покачал головой:

— Нет. Расскажите вы.

— Тогда в правлении партии шли дискуссии по поводу объединения со «славянской партией». Елена Сергеевна была настроена решительно против. А Дубинин как раз очень даже за.

— Почему Канунникова выступала против этого объединения?

— Она была уверена, что лидеры «славянской партии» — все сплошь жулики и бандиты. Говоря казенным языком — выходцы из преступной среды. Но у них было много денег. А в средствах партия нуждалась очень остро. Поэтому Дубинин и настаивал на объединении. Мы им — благообразный имидж, они нам — часть своей казны. Баш на баш.

— Прямая выгода для «Экологической партии», — заметил Турецкий.

— Елена Сергеевна считала, что нет.

— Почему?

Гаврилов нахмурился:

— Как бы это получше объяснить?.. Понимаете, Елена Сергеевна душой чувствовала, что этих людей нельзя принимать в нашу партию. Она была уверена, что они не столько помогут экологам, сколько навредят им. Это в итоге и произошло. Дубинин практически увел партию из-под контроля Канунниковой. И партии больше не стало.

— Было от чего застрелиться, — задумчиво заметил Турецкий.

Глаза Гаврилова яростно блеснули.

— Глупости, — резко сказал он. — Елене было всего сорок шесть. Она была моложавой, энергичной женщиной. Ведь Хакамада и Явлинский не застрелились из-за того, что не прошли в Думу. Она нисколько не уступала им по силе характера. А во многом даже была крепче их. Кстати, ее звали и в «СПС», и в «Яблоко». Я думаю, Елена Сергеевна могла бы стать лидером объединенной партии демократов.

Глеб говорил с энтузиазмом. Ясно было, что он не раз прокручивал в голове все эти «возможные варианты».

— А может, и по-другому, — продолжил Гаврилов. — Может, она основала бы новую партию, еще более правую. У Елены Сергеевны хватило бы на это сил и энергии. Организовала бы и, вопреки всем ожиданиям, торжественно ввела бы ее в Госдуму. Так, как это было на позапрошлых выборах. — Тут Гаврилов осекся и уныло закончил: — Но этого уже никогда не будет.