– Это его работа – разбираться с экстренными ситуациями, вызванными бурей. У него есть и власть, и возможности, чтобы организовать помощь и вызволить нас отсюда.

Тирни несколько секунд молчал, потом бросил взгляд на дверь.

– Никто сюда сегодня не придет. Ты это понимаешь?

– Да, думаю, сегодня мы предоставлены сами себе, – кивнула Лилли. Ей вдруг стало неловко, и она глубоко засунула руки в карманы пальто. – Ой, аптечка! – вскрикнула она, нащупав коробочку в кармане. – Я чуть не забыла.

Лилли вытащила ее из кармана. Это была маленькая белая пластмассовая коробочка с красным крестом на крышке, из тех, что заботливые мамаши кладут в рюкзачок своим дочкам перед походом или баскетбольным матчем. Лилли открыла ее и осмотрела содержимое.

– М-да, негусто. Но тут есть салфетки с антисептиком, можно хотя бы прочистить рану. – Она взглянула на него в нерешительности. – Хотите сами снять шапочку или доверите мне?

– Лилли?

– А?

– С каких это пор мы стали на «вы»?

Она смущенно пожала плечами:

– Ну, я не знаю… Мне кажется, это как-то больше подходит… к обстоятельствам.

– А обстоятельства состоят в том, что мы застряли здесь на неопределенное время и друг без друга нам не выжить, верно?

– Согласитесь, положение весьма неловкое.

– Почему неловкое?

«Он что, действительно не понимает или дурака валяет?» – нахмурилась Лилли.

– Потому что, если не считать того дня на реке, мы практически незнакомы.

Он встал и медленно подошел к ней, заметно пошатываясь.

– Если ты считаешь, что мы друг другу чужие, значит, тот день на реке запомнился тебе не так, как мне.

Она отступила на шаг и покачала головой, то ли прогоняя воспоминания о ярком солнечном дне на реке, то ли отстраняясь от него. Что ею двигало, она сама не знала.

– Послушай, Тирни…

– Слава тебе господи! – Он ослепил ее своей заразительной улыбкой, которая, увы, слишком хорошо запомнилась ей с прошлого лета. – Я опять стал просто Тирни.

– Так точно, сэр. Бен Тирни, – подтвердил специальный агент Чарли Уайз.

В ставке ФБР в Шарлотте у Чарли Уайза было прозвище Филин, и все называли его именно так. Он носил очки в черепаховой оправе с толстыми круглыми линзами, поэтому прозвище прижилось. Филин, как известно, символ мудрости, поэтому Чарли Уайз не обижался.

И вот сейчас Бегли вглядывался сквозь эти толстые линзы прямо в немигающие глаза Филина, гипнотизируя его одним из своих «фирменных» пронизывающих взглядов. Подчиненные называли этот жуткий взгляд «яйцерезкой». Разумеется, за спиной у Бегли.

Бегли был человеком глубоко верующим, у него всегда под рукой была Библия с его собственным именем, вытисненным золотом на черном кожаном переплете. Книга выглядела потрепанной и зачитанной. Он часто цитировал из нее наизусть.

Одним из моральных запретов в строгой системе ценностей старшего спецагента Бегли был запрет на употребление непристойностей или грубых намеков на секс в разговоре. Он не спускал такого никому и уж тем более не терпел ничего подобного от своих подчиненных – мужчин или женщин. Сам он прибегал к грязным словам, только когда считал их абсолютно необходимыми для доходчивого изложения своих мыслей. То есть примерно раз в десять секунд.

Филин был надежным, способным и хладнокровным агентом. Он никогда не терял присутствия духа и не так часто, не так сильно, как другие, трепетал под «яйцерезкой» старшего спецагента Бегли. Никто не знал, каковы показатели Филина в стрельбе, но он считался одним из ведущих специалистов по компьютерным делам.