Хизер продолжала надеяться, что к один прекрасный день она посмотрит на последнее сообщение и поймёт, о чём оно. Она скучала по простоте первых восьми сообщений: недвусмысленные представления теоремы Пифагора, химических формул и планетарных систем. Хотя, надо признать, даже они иногда ставили в тупик: вещества, представленные формулами, были синтезированы на Земле, но никто так и не смог догадаться, для чего они нужны.

Хизер налила себе кружку кофе и села заново просматривать вчерашнее сообщение.

Как всегда, сообщение представлялось в виде двух клетчатых прямоугольников. Каждое сообщение приходило в виде последовательности сотни тысяч или около того нулей и единиц; его передача занимала два-три часа. Общее количество двоичных цифр в каждом сообщении было произведением двух простых чисел, что означало, что их можно расположить двумя возможными способами. Согласно сопроводительному письму из Центра приёма инопланетного сигнала в пакистанском Карачи размер текущего сообщения составлял 108197 бит. Это число было произведением простых чисел 257 и 421, так что его биты можно было расположить либо в 257 строк по 421 колонке в каждой, либо в 421 строку по 257 колонок. Иногда одно из получившихся изображений интуитивно выглядело правильнее, чем другое — на одном появлялись круги и квадраты, в то время как другое представляло собой беспорядочную мешанину. Но поскольку никто так и не догадался, что же эти сообщения должны были изображать, не было уверенности в том, какая из интерпретаций правильна.

Когда сообщения начали приходить в 2007 году, каждое из них изучали миллионы людей. Но с годами их число уменьшилось. Хотя существовал популярный скринсейвер, который каждый день загружал сегодняшнее сообщение и по очереди увеличивал различные его части, Хизер знала, что теперь меньше трёхсот исследователей активно анализируют каждое новое сообщение.

Версия сегодняшнего сообщения, которая выглядела более корректно, изображала три прямоугольника и два круга на фоне более-менее произвольной мешанины белых и чёрных квадратов; чёрные квадраты изображали нулевые биты, белые — единицы. Хизер в отчаянии уставилась на них. Она была уверена, что что-то упускает. Где-то в сотнях миллионов бит данных уже полученных с Альфы Центавра, должен быть Розеттский камень — ключ, с помощью которого все остальные сообщения обретут смысл.

Были и альтернативные мнения: один исследователь из Португалии долго доказывал, что ключ будет содержаться в финальном сообщении, а не в одном из начальных; таким образом инопланетяне автоматически отсеивают разумные расы, которым не хватает терпения для межзвёздного общения. Другие считали, что инопланетные отправители попросту слишком иные — что мы не способны с ними общаться. Третья школа проповедовала мысль о том, что человечество просто-напросто недостаточно сообразительно, или недостаточно развито, для того, чтобы догадаться о том, что говорят инопланетяне. Для самих инопланетян это, возможно базовый уровень, но этот базовый уровень уже слишком высок для коллективного разума человечества.

Хизер была юнговским психологом. Она считала, что мозг каждого человека оперирует одним и тем же словарём символов и архетипов, которые формируют фундамент мышления. Она была уверена, что у центаврян просто другой набор фундаментальных метафор и символов, и если она сможет сообразить, какой именно, то расшифрует код.

Она отхлебнула кофе. Это сообщение было таким же загадочным, как и все остальные. Может быть, все они представляют собой гигантский кроссворд, подумала она. Решётка из черных и белых квадратов и правда напоминала о кроссворде, хотя заполнение клеточек — это, вероятно, чисто человеческая концепция, имеющая отношение — если встать на секунду на позиции фрейдизма — к нашей биологии пола.