— Я понимаю, отец. Вы предполагали или даже знали, что Питер психически ненормален, когда выдавали меня за него замуж.

И, не ожидая ответа, она повесила трубку. Минут через пять снова зазвонил телефон, но она не только не подошла сама, но попросила и Питера не подходить к нему. Когда же спустя полчаса Джон Лейт, очень взволнованный, приехал к дочери, никто не открыл ему дверь.

Глава 28

Инспектор Бурк сидел за своим столом в Скотленд-Ярде и внимательно рассматривал медные пластинки. Одна из них была согнута почти пополам, но остальные вполне сохранились. Никаких следов повреждений на них не было.

Рупер то поглядывал на своего начальника, то рассеянно смотрел в окно:

— Дело ясное, как Божий день, — почтительно произнес Рупер. — Клифтон узнал, что в доме может быть произведен обыск. Он взял пресс, пластинки и бросил их в колодец. Если бы один из полицейских случайно не заглянул туда, то мы так и не нашли бы их.

— Я бы нашел их, Рупер, — тихо произнес Бурк, — потому что знал, где они находятся. Бумага и банкноты были, вероятно, сожжены…

— Клифтоном, — торжествующим голосом вставил Рупер.

— Очень возможно, что и господином Клифтоном, — согласился Бурк.

Инспектор был так изысканно любезен, что Руперу это показалось подозрительным. Он знал, что ничто так верно не предвещало близкой бури, как спокойствие и изысканная любезность его начальника.

— Этот дом уже давно служил мастерской для печатания фальшивых денег, — заметил Бурк. — Думаю, что это делалось там уже годами каким-то господином «X». — Рупер утвердительно кивнул головой: он ненавидел своего начальника, когда тот был в благодушном настроении.

— Как вы сейчас заметили, вероятно, в Лонгфорд-Маноре печаталось множество банкнот. Питер Клифтон подолгу жил в этом доме. Весьма вероятно даже, что дом этот принадлежит ему.

— Дом принадлежит господину Блонбергу, — спокойно сказал Бурк. — Во всяком случае, он является агентом по сдаче этого дома. Да, совершенно верно: в этом доме печаталось много фальшивых денежных знаков. Я с этим совершенно согласен. Однако те пять стофунтовых банкнот, которые вы положили во вторник на текущий счет вашей жены, выпущены, вне всякого сомнения, Английским банком.

При этом Бурк даже не посмотрел на своего подчиненного и продолжал внимательно рассматривать пластинки.

— Пять банкнот по сто фунтов? — пробормотал Рупер. — Я не понимаю, что вы этим хотите сказать?

— У меня есть их номера, этих купюр, — со вздохом продолжал Бурк, — и я могу их проследить. Перед тем, как внести банкноты в банк, вы получили их от Уэллса. Мне показалось это странным, но я подумал, что вы, быть может, продали доктору патент на какое-нибудь лекарство. Ведь в этом нет ничего противозаконного. Если же вы приняли пятьсот фунтов в виде подарка, то это было бы против служебных правил, и, быть может, вам пришлось бы отвечать за это в дисциплинарном порядке.

— Я продал ему одну вещь, — продолжал смущенный Рупер.

— Вероятно, это была очень ценная вещь, — тем же мягким голосом продолжал Бурк. — И он не переплатил за нее.

— Это была картина старинного мастера, которая досталась мне за гроши, — продолжал бормотать Рупер.

— И которую вы перепродали тоже за гроши, — добавил Бурк. — Поверьте мне, что старые мастера — наилучшие. Видите ли, старый хозяин платил вам жалованье в течение восемнадцати лет и, по истечении положенного срока, будет платить вам пенсию.