Бабушка ворковала с супругом, и я поймала себя на мысли, что мне вовсе не хочется называть её бабушкой – настолько моложе она выглядела в присутствии любимого инора. Сейчас она отвлеклась, и можно было вырвать у неё из рук шкатулку. Можно было, но не хотелось: она расстроится, начнёт ужасно переживать, а содержимое шкатулки никуда не денется, подождёт несколько часов. Потому что я была уверена: через несколько часов бабушка расстанется со своей ношей безо всяких сожалений.

– Как вы думаете, Вальдемар, Линдены Беате платят?

– Думаю, да. Но я бы не удивился, узнав, что она носит им новости просто так. Я, знаете ли, Каролина, на неё насмотрелся за эти годы. Мне кажется, она болтает из любви к сплетням.

– Согласна.

Семейство Альтхауз обращало внимание только друг на друга, а Вальдемар, в свою очередь, смотрел только на меня. Я чувствовала ужасную неловкость, поэтому решила воспользоваться предлогом и сбежать хотя бы на время подготовки выезда:

– Возьму запас зелий. Если мы вдруг задержимся в Гаэрре, исцеление не должно прерваться.

Пробормотав это, я выскочила за дверь, сопровождаемая разочарованным вздохом. Кажется, пример наших родственников действует на нас совершенно неправильно, направляя чувства и желания в определённую сторону. Поэтому я немного задержалась, собирая нужные пузырьки, и вышла, только когда подали экипаж.

Когда я вышла из дома, инор Альтхауз уже усаживал супругу, а та стискивала шкатулку, словно от этого зависела жизнь всех присутствующих. От этого занятия бабушку не отвлекал даже разговор, и в телепортационную станцию она входила, прижав шкатулку к груди. Что не укрылось от Роберта Линдена, который, напротив, оттуда выходил. Он застыл на месте, уставившись на шкатулку, но быстро отмер, подошёл к нам и, интимно ко мне склонившись, спросил:

– Каролина, а что это такое в руках у вашей бабушки?

Отвечать: «Компрометирующие документы на ваше семейство» было и преждевременно, и неразумно, поэтому я улыбнулась Линдену и ответила:

– Бабушка засомневалась в стоимости некоторых украшений, подаренных супругом, инор Альтхауз обиделся и решил сводить её к ювелиру, чтобы она убедилась в его словах.

– В Гёрде есть свой ювелир, – делано удивился Роберт. – Зачем тащиться в такую даль, если можно обойтись поездкой в центр нашего городка?

Говорил то он со мной, но взгляд не сводил со шкатулки, словно догадывался, что там находится, и эта догадка ему очень не нравилась. Беспокоила его эта догадка.

– Бабушка ему не доверяет, – ответила я. – Считает, что они могли сговориться с инором Альтхаузом.

– Глупость какая, – усмехнулся Роберт. – Этот инор – честнейший человек.

– Разве мою бабушку можно в чём то убедить, если она упрётся? – ответила я.

Вальдемар как раз оплачивал служащему телепорт, инор Альтхауз удерживал супругу, справедливо полагая, что она может вручить свою ношу любому представителю семейства Линденов, если тех допустить поближе. Поэтому беседовали только мы с Робертом, а остальные подозрительно посматривали в нашу сторону.

– А вы с Вальди зачем с ними? Могли бы остаться в Гёрде.

– Бабушка решила, что будет неприлично, если мы с лордом фон Штернбергом будем вдвоём в доме, – выдумывала я на ходу.

Никогда не догадывалась, что у меня столь богатая фантазия. А ещё говорят, целители – приземлённые люди, без воображения. Врут – в сложных ситуациях воображение тут же проклёвывается.

– Наверное, леди фон Кёстнер права.

– Инора Альтхауз, – напомнила я.

– В твоём присутствии, Каролина, подобные мелочи просто вылетают из головы. – Он на мгновение отвлёкся от разглядывания шкатулки в бабушкиных руках и притворился, что я интересую его куда больше.