|
В то время как другие нервничали, он был спокоен. Он превратился в скалу. Действительно, вначале он много раз сообщал мне, какой он трус - чтобы объяснить его явно видимый страх - но в конце путешествия он обозлился чуть ли не до бешенства, когда Дьювал намекнул ему, что он трус. Это изменение позиции казалось мне все более и более странным. Мне казалось, что для его первоначального страха была особая причина. До тех пор, пока он сталкивался с опасностью вместе с остальными, он был храбрецом. Следовательно, он боялся тогда, когда столкнулся с опасностью, о которой другие не подозревали. Невозможность разделить риск, необходимость одному смотреть смерти в глаза - вот что превратило его в труса. Вначале все остальные боялись самого процесса миниатюризации, но он прошел благополучно. После этого мы все собирались направиться к тромбу, ликвидировать его и выйти наружу, потратив на это в общей сложности 10 минут. Но Мичелз должен был быть единственным из нас, который знал, что все произойдет не так. Он один должен был знать, что случится беда и что мы чуть не загнемся в водовороте. Оуэнс говорил на инструктаже, что корабль станет хрупким, и Мичелз должен был ждать гибели. Неудивительно, что он почти потерял самообладание. Когда мы прошли через фистулу в целости и сохранности, он был почти в исступлении от облегчения. После этого он почувствовал уверенность в том, что мы не сможем выполнить наше задание, и он расслабился. С каждым успешным преодолением очередного кризиса он становился все озлобленней. У него не было больше места для страха, а только для злости. Когда мы находились в ухе, я вдруг решил, что именно Мичелз, а не Дьювал - не наш человек. Я не позволил ему втравить Дьювала в преждевременное испытание лазера. Я приказал ему оставить мисс Петерсон, когда пытался освободить ее от антител. Но все же в конце концов я сделал ошибку. Я не был рядом с ним во время самой операции и дал ему возможность захватить корабль. Это была та последняя маленькая частичка сомнения в моем мозгу... - Что, возможно, это все же был Дьювал? - Боюсь, что это так. Поэтому я вышел наружу следить за операцией, хотя я ничего бы не смог сделать, даже если бы Дьювал действительно был предателем. Если бы не произошел этот финальный приступ глупости, я мог привести корабль невредимым, а Мичелза - живым. Картер встал. - Ну, - сказал он, - это недорогая цена. Бенеш жив и постепенно поправляется. Я, правда, не уверен, что Оуэнс тоже так же думает. Он в трауре из-за потери своего детища. - Я сочувствую ему, - сказал Грант. - Это был приятный корабль. Гм... Послушайте, а где мисс Петерсон, вы не знаете? - Уже на ногах. У нее, очевидно, больший запас жизненных сил, чем у вас. - Я так понял, что она где-то здесь, в ОМСС? - Да. В кабинете Дьювала, я полагаю. - О! - сказал Грант. Он неожиданно сник. - Ладно, я, пожалуй, помоюсь, побреюсь и пойду отсюда. *** Кора сложила бумаги. - Тогда, доктор Дьювал, если отчет может обождать до конца уикенда, я бы не отказалась от выходного. - Да, конечно, - ответил Дьювал. - Я думаю, мы все могли бы взять выходной. Как вы себя чувствуете? - Кажется, все в порядке. - Вот было испытание, а? Кора улыбнулась и направилась к двери. В дверь просунулась голова Гранта. - Мисс Петерсон! Кора вздрогнула, узнала Гранта и, улыбаясь, подбежала к нему. - В кровеносной системе я была Корой. |
