— Ну, теперь эта тайна окончательно похоронена вместе с Меликхановым, — проговорил Антон. — Вряд ли кто-то найдет эти деньги…

— А вот это не факт, — задумчиво проговорила я и вышла в коридор. Задрав голову, я уставилась на потолок. Как я и думала, он был подвесной, составленный из белых квадратных плиток.

— Что ты хочешь этим сказать? — осведомился Антон, следуя за мной по пятам. — Ты мне еще не все рассказала?

— Факты — все, а вот свои наблюдения… ну-ка, пройди по коридору!

— Это еще зачем?

— Ну пожалуйста, я тебя очень прошу!

— Ну ладно, чем бы дитя ни тешилось… — Антон пожал плечами и послушно проследовал по коридору мимо двери разгромленного офиса.

Я отступила в сторону и внимательно смотрела на него.

— Ну что? Ты мне объяснишь, зачем это нужно? Или ты просто любуешься моей неотразимой внешностью?

— Больше мне делать нечего! — фыркнула я. — Не только ты внимательно просматривал ту злополучную кассету… я обратила внимание, что охранники, заснятые на пленку здесь два года назад в два разных дня, выглядели по-разному. Просмотрев запись несколько раз, я поняла, что все дело в освещении. Оно по-разному падало на их лица, второй раз они были хуже освещены. Сначала я подумала, что между этими записями перегорел один из потолочных светильников, но сейчас вижу, что все светильники горят, но свет все равно падает по-другому. Значит, один светильник просто убран, заменен глухой потолочной панелью…

— И ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что вон там, в углу, стоит стремянка, которая нам сейчас понадобится!

Не говоря ни слова, Антон сбегал за алюминиевой стремянкой, поставил ее рядом с дверью и вскарабкался на самую верхотуру.

— Которую плитку? — спросил он, взглянув на меня сверху вниз.

— Вон ту…

Он осторожно приподнял одну из белых плиток, сдвинул ее в сторону и запустил руку в пространство над подвесным потолком…

— Ну, что там? — спросила я нетерпеливо.

— Кажется, что-то есть… — отозвался он голосом, севшим от волнения. — Сейчас… секундочку…

Он запыхтел, вытянулся как мог и вытащил из квадратного проема пыльный кожаный саквояж.

— Ты была права! — проговорил он взволнованно, прижав сумку к своему животу и начиная спускаться по стремянке.

Услышать такие слова от мужчины удается одной женщине из тысячи!

— Да бросай ты сумку! — Я задрала голову. — Тебе же неудобно спускаться!

— Бросить пять миллионов долларов? — переспросил он в ужасе. — Ни за что!

— Правильно! — раздался у меня за спиной удивительно знакомый голос. — Никогда не выпускай деньги из рук, раз уж они тебе достались!

Я обернулась… и увидела сначала направленный на меня ствол пистолета, а уже потом — ухмыляющееся лицо Ларисы Ивановны.

— Поставь саквояж на пол и отойди в сторону! — проскрежетала она холодным, как железо на морозе, голосом, переведя пистолет на Антона. — И чтобы без фокусов!

— Лариса! Лариса Ивановна! — На лице Антона было написано крайнее удивление. — Что вы себе позволяете! Немедленно уберите оружие! Иначе…

— Иначе — что? — переспросила она с кривой усмешкой. — Иначе ты объявишь мне выговор? Лишишь премии по результатам финансового года? Обойдешь при повышении? Ты не у себя в банке, дорогой! Ты со своей костлявой подружкой сделали для меня очень много! Вы нашли для меня эти деньги! Мне оставалось только следить за вами и появиться в нужный момент.